– О боже! – засмеялась Рэйчел. – Я не курила больше десяти лет!
– Неужели ты когда-то курила? Я в шоке.
– Тебя слишком легко шокировать. У каждого из нас есть прошлое.
– Уж об этом-то я знаю. Но… – Алекс нахмурился, – ты слишком добропорядочна для того, чтобы в твоем прошлом крылось что-то дурное.
– Это я-то? После всего, что с нами было?
– Но… ты была девственницей. И потом, пресса ни разу не связывала твое имя с какими-нибудь скандалами…
– Это только имидж, и все. И потом, с каких пор девственность означает добродетель? Лично я хранила ее лишь из страха.
– В ту ночь, когда ты была со мной, ты, кажется, не боялась. Хотя слегка дрожала.
– Ненавижу тебя!
Алекс встал, ничуть не стесняясь своей наготы.
– Людям в окнах напротив есть на что полюбоваться, – съязвила Рэйчел.
– Ну и пусть. – Он махнул рукой.
– Алекс, неужели ты совсем никогда не испытываешь стыда?
– Нет. Так уж меня воспитали. В моем окружении трудно было научиться стыдиться.
– Но тех, кто живет напротив, возможно, этому научили.
Ухмыльнувшись, Алекс натянул черные плавки.
– Так лучше?
– Для многих – да.
– Но не для тебя?
– Не для меня. – Щеки Рэйчел зарделись.
– Как ты сумела так долго скрывать подобный вулкан страсти?
– Я так хорошо его прятала, что скрыла даже от себя самой. И потом… в общем, мне доводилось поступать по-дурацки. И я чуть не обожглась на этом – сильно и всерьез. Вернее… кого я обманываю? Я на самом деле обожглась. Просто никто не знал об этом. И я хорошо усвоила урок. Я знаю, что за любой поступок придет расплата.
– У тебя что, проблемы с легкими из-за курения?
– Если бы дело было в этом…
Мгновение они глядели друг другу в глаза. И вновь Рэйчел подумала о том, как мало они знают друг о друге.
– Знаешь, что мне по-настоящему нравилось? – спросила она. Если уж она решилась обнажиться перед ним, нет смысла останавливаться на полпути.
– Что же?
– Быстрая езда. Я вела себя за рулем как сумасшедшая. Настоящая маньячка. Когда мы с Аланой бывали в Греции, мы постоянно гоняли на машине. У меня был шикарный кабриолет, красный, блестящий, быстрый… очень быстрый. Мы катались, опустив верх, заигрывали с парнями на светофорах. Тогда я чувствовала себя другой. Не той Рэйчел Холт, которая вечно разочаровывала мать. Я ненавидела ее постоянные требования. Я мечтала делать то, что я хочу. А мне в какой-то момент захотелось забыть обо всем и… погнать на полной скорости.
– Это нормально… насколько я знаю. У меня была необычная юность, но уж кино-то я смотрел. В фильмах о подростках все это есть.
– Наверное, да, нормально. Но это не делает такое поведение ни разумным, ни безопасным. Особенно если ты выпил прежде, чем сесть за руль. А мы так и делали. Я была просто дурочкой и не понимала, что делаю. Наверное, это было что-то вроде бунта против слишком спокойной жизни. Мне хотелось чего-то… возбуждающего, опасного. Ветра в волосах, кипения крови… И флирт мне тоже нравился.
– Ты была невинной, так что вряд ли…
– На пути между невинностью и традиционным сексом много что можно найти, Алекс. Уж тебе ли этого не знать, – напряженно произнесла она.
– Ну… да. – Его лицо, казалось, приобрело несчастное выражение.
– Что тебя смутило? То, что ты не первый мужчина, с которым я была близка? Хотя вряд ли поспешный оральный секс на заднем сиденье машины можно назвать близостью. Так что сформулируем это так: под наркотиками и алкоголем я натворила немало глупостей.
– В газетах об этом не писали. О тебе всегда говорили…
– …как о святой Рэйчел, наследнице огромного состояния, которая проводит дни сидя на облаке и занимается игрой на арфе? Я знаю. К этому приложили немало усилий. Отец покрывал меня. Он платил каждому полицейскому, задержавшему меня на дороге, выкупал компрометирующие снимки из клубов… А потом… – Удушливый стыд сжал ее горло. – Я поступила по-настоящему безумно. Впрочем, этим словом можно описать весь тот год. Один год, Алекс! Один из двадцати восьми. Я поддалась своим чувствам – и чуть не потеряла все. Чуть не потеряла уважение, свою репутацию. И… мои родители уже никогда не считали меня прежней.
– Что же случилось? – с искренним интересом спросил он.
– В клубе я познакомилась с парнем. Его звали Колин, он мне нравился. Пару раз мы с ним отправлялись потанцевать на выходных. И вот, когда мы в очередной раз были в клубе, он предложил «смотаться куда-нибудь» – ну, как всегда говорят парни, когда хотят от тебя чего-то добиться. Я выпила, он был симпатичный, – в общем, я была не против. – Рэйчел опустила взгляд. Ей не хотелось смотреть Алексу в глаза. – В общем, скоро мы оказались на берегу, на заднем сиденье машины. Он достал видеокамеру. Слава богу, тогда еще не настало время камер в мобильниках, подключенных к Интернету, когда подобная запись за секунду расходится по всему свету…
– И что же он сделал?
– Он записал меня на видео. Я разрешила, подумала: а почему нет? Мне было семнадцать, я была пьяна и почти влюблена. И мне нравился оральный секс. Он казался мне настоящим выражением моей женственности.
– Он записал, как ты…
– Как я беру в рот его член. Да. Утром я проснулась с головной болью. Я смутно помнила, что произошло. Но вечером Колин явился ко мне, надеясь на большее. Я отказала ему, потому что… я чувствовала, что еще не готова. Знаю, звучит глупо, но я знала, что не готова. Он разозлился, стал угрожать, что обнародует ту пленку. Отдаст ее журналистам, запустит в Интернет. Я очень испугалась, что… все увидят это. Я до сих пор вспоминаю тот момент с ужасом. Это было бы чудовищное унижение. Поэтому я побежала к отцу и стала упрашивать его спасти меня.
– И что он ответил?
– Он все уладил. Защитил меня, как делал всегда. Но он был… очень разочарован. Я это видела. А потом… он сказал, что больше не станет меня выгораживать. Сказал, что мой путь ведет к гибели и он не будет наблюдать за тем, как я разрушаю себя. Не будет этому потворствовать. Что не будет помогать мне, не даст денег. Что у меня больше не будет семьи. И что я должна научиться вести себя подобающе – или потеряю все. И я выбрала первое. Я держала себя в руках – до встречи с тобой. Может быть, он больше не пожелает со мной общаться. Но все-таки…
– Вот почему ты не звонишь домой.
– Я не хочу убедиться в этом, – кивнула Рэйчел. В глазах защипало, но слез не было. – Я не хочу, чтобы отец вновь смотрел на меня, как тогда. Как будто он давно махнул на меня рукой. Я не знаю, почему тогда вытворяла все это. Но знаю, почему остановилась. Потому что хотела, чтобы в моей жизни появилось нечто большее, чем бесконечные пьяные вечеринки.
