class="p1">Спохватившись, беру оставленный на кровати букет и вылетаю вслед за Эдом в холл. Окликаю его и, стоит ему развернуться, впечатываю лилии в его щуплую грудь. Белоснежная рубашка покрывается пятнами пыльцы, несколько лепестков осыпаются на пол.
— Эдуард? — слышится недоуменный женский голосок.
Одновременно оборачиваемся на звук. На лестнице, ведущей на второй этаж, застыла Виктория. Идеальная такая, словно не к завтраку спустилась, а как минимум на прием к президенту собралась. Каштановые волосы уложены в высокую прическу, тело облегает шелковое платье нежного персикового цвета, на ножках — каблучки.
Хмыкаю удивленно: и когда Вика только успела принарядиться? Она не спала вообще? Или если спала, то со стилистом, который в это время работал.
Хотя… во мне отчасти говорит зависть. Я всегда мечтала выглядеть статусно и благородно. Чтобы со мной считались. Смотрели с уважением, а не с презрением, как сейчас это делает Виктория.
— А что ты?.. — бросает взгляд на букет в руках Айболита. — Вы?.. — поднимает глаза на меня. Морщится надменно, осмотрев мой халат и растрепанные волосы.
Переводит внимание на Эда. Потом опять на меня. И меняется в лице. Буквально испепеляет меня своей ненавистью. И… ревностью?
Не желаю вникать в мотивы родственницы. Наоборот, хочу спрятаться в свою раковину, чтобы не трогал никто. Поэтому я возвращаюсь в комнату, которая стала моим изолятором здесь, и резко захлопываю дверь.
Дергаю защелку, проверяю, чтобы на этот раз она сработала — и с разгона падаю в кровать, прямо на учебники.
Хочу перевести дыхание, но вздрагиваю от сигнала будильника. Очень вовремя! Но это знак, что пора выйти к завтраку. У Левицких еду «выдают» строго по часам. Поэтому пришлось будильник завести. Сама я могу не проснуться, потому что каждую ночь мучаюсь кошмарами. И лишь под утро немного успокаиваюсь. Отдыхаю от образов прошлого.
Вот и сейчас я бы с удовольствием вздремнула. При свете не так страшно. Но… Опять этот «дзынь».
Хнычу обреченно, накрываю голову подушкой, однако противный звон пробивается сквозь натуральный пух, которым она набита.
К завтраку выхожу только через полчаса. После встречи с Викторией я уделила своей внешности чуть больше времени, чем обычно. И костюм брендовый надела, как бы ни было жалко носить такую дорогую вещь дома.
О чем это я! Надо привыкать к хорошему! Скоро моя жизнь изменится, и я все для этого сделаю.
— Доброе утро и приятного аппетита! — говорю на польском и занимаю свое место.
В ответ — тихое бурчание. Будто Левицкие не здороваются, а дьявола вызывают. Впрочем… они давно это сделали. Изгнать бы теперь…
Осматриваюсь. Недоуменно свожу брови.
Ни Адама, ни Яна за столом нет.
— А где?.. — хмыкаю я. — Может, подождем? — киваю на свободные стулья.
На этот раз — тишина.
Пока Левицкие делают вид, что меня не существует, Эд подается ближе:
— Адам заявил, что завтракать будет у себя. Ян с ребенком там же, — быстро проговаривает, и я отталкиваю его.
А сама с трудом прячу улыбку: все-таки Ян прислушался ко мне. А может, дед такое правильное решение принял. Но тогда… почему я не там, с ними? Ведь Адам знает, как меня ненавидят все здесь…
Становится по-детски обидно. И немного больно. Но я загоняю эмоции как можно глубже.
Практически ничего не ем за завтраком, хотя голодна. Но кусок в горло не лезет в окружении змей. Дожидаюсь, пока все разойдутся — и поднимаюсь из-за стола.
Внезапно мимо меня проходит Виктория и ощутимо толкает плечом.
— В какую обертку кусок дегтя не заворачивай, конфеткой все равно не станет, — ненавидяще цедит мне она.
Значит, я не ошиблась. Викки положила глаз на Эда. И теперь разлететься на осколки готова от ревности. Мне-то плевать на нее, вот только взрывной волной меня зацепит.
Я прибью этого Айболита! Но пока…
— Не знала, что ты такая самокритичная, — окидываю родственницу снисходительным взглядом. — Но обертка у тебя, следует признать, шикарная. Жаль, просвечивает, — Виктория испуганно осматривает свое платье. — Не тело, — смеюсь я, но добавляю строго и серьезно, — а душонку твою видно. Как ни прячь.
— Ах ты дрянь, — топает ножкой.
— М-м-м, я тоже тебя люблю, сестричка, — ехидно тяну и небрежно треплю ее за щеку.
Вика отбивает мою руку, прищуривается зло, а потом резко разворачивается на каблуках и цокает вверх по лестнице.
Значит, война? Мой черный список скоро лопнет в этой семейке…
С тоской смотрю на дверь в комнату деда, вздыхаю шумно — и иду к себе.
Несколько дней спустя
Доминика
Просыпаюсь от приглушенного детского плача. Сажусь, облокотившись о спинку кровати, и кручу головой в темноте.
Племянники Даны? Близнецы плачут?
Нет, голос один. Кто-то из них? Обычно если первый скандалит, то второй сразу же присоединяется…
Стоп! Где я вообще?
Наощупь нахожу прикроватную лампу — и включаю. Тусклый свет озаряет ненавистную мне спальню. Обреченно хнычу: я все еще в особняке Левицких. Лучше бы и это оказалось страшным сном.
Плач за стеной становится громче и жалобнее. Сердце заходится в дикой пляске.
Откидываю одеяло и мчусь на звук прямо в пижаме. Наспех дергаю защелку, кажется, ломая и без того хлипкий механизм, распахиваю дверь. И иду в комнату Яна.
Толкаю плечом деревянное полотно, заглядываю внутрь.
— Ян? — шепчу во тьму. — У тебя Дан плачет, — переступаю порог. — Ян?
Ответа нет. И самого Яна не вижу. Его постель, кажется, пуста.
Чувствую себя неловко. Пришла полуголая посреди ночи. В спальню к брату. Надеюсь, никто меня тут не поймает из «родственников»…
Но все сомнения и опасения отходят на дальний план, когда Даниэль в очередной раз всхлипывает и попискивает, как маленький мышонок.
С трудом различаю в сумраке его кроватку — и машинально приближаюсь. Нащупываю ночник, щелкаю кнопку — и разноцветные огоньки рассеиваются вокруг.
— Тише, малыш, все хорошо, — опускаюсь на пол возле детской постели.
Даниэль смотрит на меня внимательно, но плечики его все еще содрогаются от рыданий.
— Мой бедный малыш, — касаюсь его головы. — Приснилось что-то плохое? — провожу пальцами по волосам. — Это все ненастоящее, — трогаю пухленькую щечку. — Я тоже вижу плохие сны. Знаешь, что нужно сделать, чтобы прогнать кошмар? Перевернуться на другой бок.
Понимаю, что это глупость. И лично мне ничего не помогает избавиться от призраков прошлого. Но у малыша должна быть хоть какая-то надежда.
Поэтому я обхожу кроватку с другой стороны, пока Дан внимательно наблюдает за мной.
— Поворачивайся сюда, — показываю ему, и он слушается. — Вот так, умничка.
Протягиваю мальчику руку, и он хватает меня за указательный палец. Сжимает сильно, будто боится,
