Упоминание об известии от Кит вызвало улыбку Рэя, или он просто был рад возвращению домой?
Джейн и сама была рада вернуться сюда. Она стояла в холле, вдыхая запах старой, натертой воском мебели, пережившей не одного хозяина, поздних роз, повсюду стоявших в красивых керамических вазах, и острый аромат весело потрескивавших в камине яблоневых поленьев.
Марта с материнской улыбкой обняла Джейн и почтительно обратилась к ней:
— Франция пошла вам на пользу, мисс Джейн. Вы не выглядите такой бледненькой, как при отъезде. Сейчас на вас просто любо-дорого взглянуть.
— Спасибо, Марта, я чувствую себя прекрасно, — заверила ее Джейн, хотя это не было правдой. В действительности она не могла точно определить свое состояние.
Джейн подошла к камину и протянула руки к живительному теплу, завороженно следя за пляшущими языками пламени. Она попыталась объяснить то смятение чувств, которое охватило ее, едва она переступила порог дома несколько минут назад, но не смогла этого сделать.
Как она могла дать название той пестрой путанице медового запаха навощенной мебели, доброй улыбке и ласковым словам по-матерински заботливой экономки, ярко горящим яблоневым поленьям и опьяняющему аромату поздних роз?
Рэй смог это сделать.
— В Париже было прекрасно, но дома лучше, — сказал он и протянул Марте перевязанную ленточкой коробочку, в которой, Джейн знала, были французские духи. Рэй тщательно выбирал их, побывав во многих парфюмерных магазинах. Джейн порой удивляло, какую заботу он проявлял об окружающих его людях, не жалея своего времени и сил.
Но дома лучше…
Само звучание этих слов завораживало Джейн, у которой никогда не было дома, лишь пристанища на ночь, на неделю, на месяц.
Но поместье не было ее домом. Нельзя позволять себе бесплодные мечтания. Они сделают пробуждение еще более страшным. Скоро ей придется покинуть Рэя.
Но поднимаясь по лестнице в свою комнату, она поняла, что не хочет расставаться ни с Рэем, ни с его домом, ни со своими мечтами.
Поместье околдовало ее, не говоря уже о его хозяине. Ей нужно освободиться от этих чар, пока они не завладели ею полностью. И единственный выход — уехать как можно скорее. Ей надо приложить все старания к тому, чтобы побыстрее закончить запутанную и сложную организацию ярмарки, а после заняться реставрацией.
Проходили дни. Рэй предоставил ей для работы кабинет, и Джейн, целыми днями ведя продолжительные телефонные разговоры, испытывала очарование своего голоса на потенциальных участниках ярмарки, используя все доступные средства, чтобы правдами и неправдами уговорить их показать перед всеми свое мастерство. Большую помощь в этом оказывали ей Элис и ее жених Фрэдди. Работая ветеринаром в ближайшем городе, он был знаком со многими людьми графства, да и Элис имела много друзей самых разных профессий. Таким образом, список Джейн увеличивался.
— Я нашел для тебя мастера по плетению, — однажды сообщил ей Фрэдди. — Он может продемонстрировать свои изделия, например, птичьи клетки.
— А я упросила прийти инструктора со служебными собаками. И еще я знаю о женщине, которая сама прядет и вяжет. Уверена, она будет рада прийти.
Джейн, светясь от гордости, показала им список участников.
— Я нашла башмачника, и мастера, строящего кукольные домики, и починщиков мебели. И, конечно, приедут Пьер и Астрид. Они согласились показать свои работы.
— О, это выглядит впечатляюще, — поздравила ее подруга. — Ярмарка обещает быть гораздо более крупным событием, чем ожидалось.
— Я даже и не предполагала этого! Но ведь вырученные средства пойдут на нужды спецшколы. Это оправдывает все затраты сил. Мы должны хоть что-то сделать для этих детей.
Она посмотрела на группу юных наездников из спецшколы, появившихся из конюшен на коренастых пони.
Вид этих маленьких отважных человечков, освободившихся из плена инвалидной коляски и свободно передвигавшихся на лошадях, убеждал Джейн в необходимости ее деятельности. Да к тому же еще ей хотелось доказать Рэю, что она справится с организацией ярмарки без помощи Лолиты Крауф.
В те дни, что она проводила в кабинете, погруженная в телефонные звонки, машины за ширмой передавали и передавали сообщения для Рэя, но Джейн старательно избегала читать их, и Рэй ничего не говорил, когда приходил за ними.
Однажды после долгого разговора по телефону Джейн вышла на улицу подышать свежим воздухом и обнаружила Рэя, прибивающего керамические рельефные плитки к стене дома.
— Подойдите и подержите мне ровно плитку, — позвал Рэй, увидев ее. — Я хочу прибить ее покрепче.
Джейн подошла и осторожно взяла плитку из его рук.
— Как вы собираетесь ее прибивать?
— Вот здесь наверху есть специальное отверстие для гвоздя.
Джейн быстро переместила пальцы к низу плитки, как можно дальше от отверстия, опасливо глядя на молоток в руке Рэя. Он раздраженно заметил:
— Не надо делать каменное лицо и смотреть в сторону. Не бойтесь, я не отобью вам пальцы.
Джейн подозрительно посмотрела на него:
— В этом нельзя быть уверенным.
Отверстие было таким маленьким, а молоток в его руке таким огромным. Ей вовсе не хотелось потерять свои пальцы.
— Ни в чем нельзя быть уверенным!
В его словах не было ничего необычного, но тон, каким он их произнес, заставил Джейн поднять глаза. Она увидела промелькнувшую в его взгляде мрачную задумчивость. Это озадачило и смутило ее.
Что-то потаенное, тщательно оберегаемое от других, заставило на миг потемнеть его глаза, превратив их в почти черные.
— Скажем так: я попытаюсь бить по плитке, а не по вашим пальцам.
Последовали три сильных резких удара, которые прочно вогнали плитку на место. Рэй поднялся на ноги. Некоторое время они стояли, молча любуясь красотой старинного особняка.
В вечернем освещении дом казался сошедшим с картинки из волшебных сказок. Джейн не выдержала и, повернувшись к Рэю, сказала:
— Это преступление — превращать поместье в гостиницу, где будут жить люди вроде тех…
Она запнулась. Краска схлынула с ее лица. При мысли, что комнаты этого старинного дома будут топтать люди, подобные «похотливому» из Парижа, у нее закипела кровь.
— Таков прогресс.
— Прогресс? Ничего подобного! Это просто варварство! Туризм, который, как страшная болезнь, поразил весь мир. Глупые любопытные туристы с толстыми кошельками толпами набрасываются на памятники старины и портят все, к чему прикасаются!
— Вы немного перегнули палку, не находите?
