— Спасибо, — промямлила она ему в спину.
Блеснула молния, послышался раскат грома. И Ферн тоже вдруг озарило.
Оглядываясь назад, ждать Джоша бесполезно, не так ли? Пусть она сумела приглушить свои чувства к нему, воздвигнуть защитные барьеры, им достаточно было недолгое время пробыть рядом, чтобы прошлое всплыло на поверхность. Она не перестала любить его. Просто на какое-то время ей удалось заморозить себя, запретить себе чувствовать. Но теперь довольно. Пора действовать!
Он шутил с раздатчицей, отхлебывая из своей бутылки минералку. Ферн улыбнулась.
Она любит Джоша.
Вот. Теперь она призналась себе самой. За прошлые годы любовь менялась, вызревала, углублялась, готовясь однажды поглотить ее целиком.
Ферн следовало испугаться, но страха не было. Легкая и свободная, она купалась в лучах вечернего солнца, подставляла лицо порывам легкого ветерка.
Джош подошел, склонился к ней.
— Что дальше?
Вот именно. Что дальше? Куда ей двигаться теперь?
— Ферн? Что сказано в ключе?
Она опустила глаза на конверт, зажатый между пальцами.
— Не знаю. Я его еще не вскрывала.
Приближалась гроза, за рекой то и дело вспыхивали молнии. Ферн изо всех сил старалась не отстать от Джоша, широко шагавшего по аллее от старого рынка к церкви Святого Дункана — следующей их цели.
В конце аллеи обнаружилась арка с дверью. Ферн прошла через нее и застыла.
— Ого!
Вместо ожидаемого сводчатого потолка старой церкви они увидели совсем иное. Уголок Эдема! Старинные стены с рядами длинных окон оставались на своих местах, но там, где должны были бы быть скамьи, оказался сад — мощеные дорожки, поникающие кусты, буйство красок цветов и мягкое журчание фонтана. Другой мир, затерявшийся среди шумного города. Крыши не было. Темно-серые облака создавали иллюзию сумерек. Садящееся солнце окрашивало листву последними оранжевыми лучами. Джош потянул ее вперед.
— Пошли. Нам надо найти восточную стену. Следующий ключ где-то там.
Ее ноги послушно пошли за ним. Это место — истинное сокровище. И никогда бы она не знала о нем, если б не Джош и не его сумасшедшая фантазия принять участие в охоте за сокровищами. Сколько всего ей не пришлось бы испытать, если б не он. Танцы в Ковент-Гардене, жонглирование на фруктовом рынке, выбросы адреналина и ощущение триумфа. Ну и угри, конечно… Но и их она одолела.
А еще он дал ей веру в собственные способности и… любовь — пусть сам того не ведая. И теперь она не готова вот так покончить с этим, отпустить Джоша, не попытавшись добиться большего.
— Тут! — Крик Джоша совпал с жутким грохотом, и в следующие секунду небеса разверзлись. Они подбежали к башенке, где ветви деревьев проросли через зияющие окна. Громадная капля шлепнулась ей на нос, отсутствие крыши стало слишком очевидным.
Прислонившись к стене, пока Джош делал необходимый кадр, Ферн размышляла, не существует ли другого варианта, кроме того, как опять безнадежно ждать его следующие десять лет. Она никогда этого не узнает, если не рискнет.
Заметив местечко под толстой веткой, где лило не так сильно, Ферн за майку подтянула Джоша туда.
Все еще занятый камерой, он тряхнул головой, разбрызгивая брызги с волос. Ее пульс зачастил. С мокрыми волосами Джош был невероятно сексуален. И он так близко…
Джош перестал возиться с камерой и улыбнулся ей.
— Назад на станцию Элдвич. Хочешь минутку-другую переждать или пойдем прямо сейчас? — Вздрогнул — капля попала ему за шиворот и прокатилась между лопатками. — Укрытие тут не очень, а?
Внезапно посерьезнев, она взглянула на него.
— Довольно и такого.
Дождинки скатывались по его лицу, она потянулась стряхнуть их с щек, дотронуться до слипшихся прядей мокрых волос.
Джош застыл. Выражение ее лица привело его в замешательство — Ферн смотрела на него так ласково, нежно, и в то же время в ее взгляде было столько страсти… Он не должен желать, чтобы она смотрела на него так. Но…
Она приподнялась на цыпочки, наклонила его голову к себе, прикоснулась губами к его губам. Желудок его сжался, сердце заколотилось. Джош ждал этого, желал еще с момента пробного касания ее губ около Национальной галереи. А может, и до того. Возможно, у него поэтому звенит в ушах — уж слишком долго он желал этого! Сколько лет…
Это ведь мягкая, нежная Ферн проводит губами по его губам, заставляя каждую клеточку его тела дрожать от предвкушения. Ему тоже надо быть нежным, делать все медленно… о, черт!
Ее влажный язык прошелся по его верхней губе, и он понял, что находится на грани, за которой притиснет Ферн к грубо выделанной каменной стене и начнет исследовать каждый дюйм ее тела языком и руками.
И он обнял ее, притягивая ближе, другой рукой поддерживая голову, лаская мягкую кожу шеи. Она не то всхлипнула, не то вздохнула, прижимаясь к нему.
Ситуация ускользала из-под контроля. В том, как Ферн целовала его сейчас, уже не оставалось никакой мягкости и нерешительности. Это лишало Джоша остатков разума.
Раньше, когда они целовались, Ферн была робкой, невинной. А сейчас… словно пламя вырвалось из нее. Он торопливо покрывал поцелуями ее подбородок, мочки ушей, нежное местечко у основания шеи.
Повернув свое лицо к нему, Ферн решительно потянулась к его губам. Не в состоянии больше думать, он отпустил себя на волю чувств. И все не мог насытиться ею, пробуя, пробуя, пробуя…
Пытаясь отдышаться, они наконец разъединились. Ферн упала ему на грудь. Джош никак не мог вобрать в легкие нужное количество воздуха. Оба окончательно промокли — волосы липли к лицу, капли скатывались вниз.
— О….
Одного этого звука было достаточно, чтобы его желание выросло до немыслимых пределов. Ферн закрыла глаза.
— Я не могу дышать.
Он поцеловал ее макушку, обнял, пытаясь уберечь от дождя, согреть.
— Знаю. Кому ты рассказываешь! Я…
Внезапно она забилась рядом с ним, хватаясь за горло.
— Нет… — проговорила она с трудом, — я… правда… не могу… дышать…
Джош треснул кулаком по автомату для продажи кофе в вестибюле больницы. Не потому, что тот плохо работал. Просто Джошу требовалось по чему-то треснуть.
Какое облегчение выбраться из палаты Ферн. Слишком велико там напряжение. Теперь, оказавшись здесь, он желал лишь одного — броситься назад, узнать, все ли с ней в порядке.
Автомат выплюнул ему кофе. Джош схватил стаканчик и плюхнулся с ним на ближайший стул.
Он ненавидит больницы. Да, конечно, мало кто их любит, но для него тут масса отвратительного, помимо характерного запаха. Главное — это бесконечное ожидание, вымученная веселость при посещениях больного, который, как тебе известно, никогда не поправится.
