Хэнк все утро собирался позвонить Лиз. Сначала он застрял в продуктовом магазине, потом затеял уборку в доме, хотя приходящая служанка делала это три дня назад. Он вымыл пол на кухне, пропылесосил столовую и в конце концов осознал всю тщетность своих уловок. Что делать, звонка все равно не избежать. Рано или поздно, звонить этой чертовой Лиз придется.
От тоски у Хэнка засосало под ложечкой. Большое тело требовало много еды, и несколько минут спустя он уже стоял у раковины, моя посуду после пиршества, которое устроил себе, уничтожив сливочный сыр, тешу лосося и лук с томатным соусом. Не стоит усложнять жизнь. Что нужно для счастья? Хорошая еда, добрые друзья, крыша над головой и деньги, чтобы наслаждаться этими благами. А вот у Лиз с Аланом — прямо талант портить себе жизнь и нарываться на всякие неприятности.
Подняв настроение вкусной едой, Хэнк отправился в гостиную и взял в руки телефон.
Час спустя, свежевыбритый, в лучшей рубашке, стетсоне и ботинках из змеиной кожи, он припарковал машину у ресторана, где они с Лиз договорились встретиться. Его длинные волосы были связаны традиционным узлом чонго, шею украшала массивная цепь с бирюзой.
«Стеклянная дверь», расположенная в двух кварталах от галереи Кент, считалась одним из самых элегантных заведений Скоттсдейла. Ресторан держал марку, поэтому метрдотель даже глазом не моргнул, когда в зале появился Хэнк, как будто сошедший со страниц романов Луи Л'Амура.
Хэнк специально приехал пораньше. Он хотел успокоиться перед встречей с противником. Глубоко вздохнув, он сел за указанный столик в уединенной нише. Нелегко будет вырвать картины Алана из цепких рук Лиз. Черт бы их обоих побрал! Ведь до сих пор они любят друг друга, а не желают в этом признаться.
Его собственный любовный опыт был не столь болезненным. В молодости он старательно учился, времени на ухаживания и женитьбу не оставалось. К тому же он не был красавцем, и девушки отнюдь не спешили с ним знакомиться. Он собирался жениться на Элеаноре Цози, толстушке медсестре из госпиталя навахо в Виндоу-Рок, когда у Алана все наладится, и он перестанет нуждаться в его, Хэнка, помощи.
Алан всегда был сыном его сердца, а временами казался по-настоящему родным. Учитель рисования и девятилетний мальчик с железным характером встретились тридцать лет назад, и Хэнк сразу заметил в Алане нечто особенное: гордость и гнев, которых уже не было у большинства индейцев.
— Ты не поможешь мне уехать отсюда? — спросил мальчик, когда закончился первый в его жизни урок рисования. Вопрос прозвучал, как приказ. — Я очень нужен матери.
— Извини, Бюро по делам индейцев обязало меня дать тебе образование, а в вашей резервации нет школы.
В те дни Хэнк часто утешал своих учеников, которые так скучали по дому, что отказывались пить и есть. Но Алан не тосковал. Жестокое обращение белых с его народом пробудило в маленьком индейце ненависть. Она жила в нем и сейчас.
Глядя на Лиз, идущую по залу к столику, Хэнк спрашивал себя, почему она все-таки отказала Алану.
С тех пор как навахо видел ее в последний раз, Лиз похорошела. Она принадлежала к тем счастливым женщинам, которые с каждым годом становятся прекраснее. Поднявшись ей навстречу, Хэнк продолжал внимательно изучать ее. Все знакомые, включая Алана, утверждали, что она выглядит настоящей патрицианкой. Однако тонкий с горбинкой нос, затаенный взгляд, широкие скулы напоминали Хэнку скорее о восточных одалисках. Кто она, к какому племени принадлежит? Бог весть. Встречаясь с Лиз, он всякий раз задавал себе этот вопрос, но ответа не знал до сих пор.
— Добрый день, Хэнк.
Она кивком подозвала официанта, заказала выпить, потом все внимание обратила на Хэнка.
— Что вы собирались мне сказать?
— Алан попросил меня стать его дилером, — сразу решил переходить к делу навахо. — Он хочет, чтобы я как можно быстрее забрал из вашей галереи его работы.
Лиз побледнела, однако ни один мускул на лице не дрогнул.
— Если вы научили Алана рисовать, это еще не значит, что вы сумеете управиться с многомиллионным предприятием. А его картины стоят именно столько. Вы можете разрушить то, что я создала, помогла ему достичь.
— Вы знаете, как я отношусь к Алану и никогда не сделаю ничего, что повредило бы ему или его творчеству.
— Если вы станете его дилером, то это неминуемо приведет Алана к катастрофе, — спокойно ответила Лиз.
— Послушайте, я не хочу переходить на ваши отношения, они касаются только вас двоих. Но его пожелания высказаны достаточно ясно. Он хочет забрать свои работы.
— Вы представляете себе, насколько сложны его финансовые дела? Репродукции, открытки, поздравительные конверты, картины и прочее, список можно продолжать до бесконечности. И за каждым пунктом этого списка стоят контрактные отношения с различными фирмами. Сейчас я веду переговоры об организации ретроспективного показа его работ в музее Гугтенгейма. При надлежащем руководстве Алана ждет слава нового Пикассо.
— Вы ясно изложили свою точку зрения, Лиз, но хозяином картин все-таки является Алан. Я должен сделать то, что хочет он.
— Нет, не должны. Вам известны обязанности дилера?
— В общих чертах.
— Прежде всего дилер отвечает за карьеру художника. — Лиз вызывающе посмотрела на Хэнка. — Мы с вами всегда недолюбливали друг друга, но я никогда не поверю, что вы решитесь испортить Алану будущее, совершив непоправимое.
— Я наилучшим образом позабочусь о том, чтобы не случилось ничего плохого.
— В данной ситуации ваш наилучший образ все равно будет недостаточно хорош. Для начала вам придется выбрать, в какой галерее Алан будет выставлять свои работы. Это не так легко, как вам кажется. Ежегодно я получаю десятки писем от дилеров, которые хотели бы его представлять. Алан может, конечно, рискнуть и связаться с плохой галереей, но если их будет три или четыре? Критики сразу призадумаются. Они, как пираньи, издалека чуют запах крови. Вы готовы взять на себя такую ответственность?
Хэнк молчал. Он знал свои недостатки не хуже Лиз.
— Были времена, когда Алан обвинял меня в нелояльности. Сейчас это кажется злой иронией.
Она достала из сумочки сигареты, взяла одну, затем протянула пачку Хэнку.
— Спасибо, я не курю.
Поднося ей огонь, он сделал вид, что не замечает, как дрожат ее пальцы. Под внешним спокойствием таилось огромное напряжение, но лицо и манеры оставались безупречными.
— Хочу сделать вам предложение, — Лиз выпустила изо рта тонкую струйку дыма, — которое, надеюсь, вы примете, потому что оно отвечает как моим интересам, так и вашим. Кстати, и интересам Алана, хотя он никогда в этом не признается.
