сегодня. — Ты в салон пришла красоту навести перед родами? Галь, знаешь же, что беременным многие процедуры запрещены.
И откуда только силы взялись спокойно разговаривать? Как будто второе дыхание открылось, когда Галю увидела.
— Что ты из себя изображаешь? — норовисто передернула она плечом. — Пришла я на твой позор посмотреть, Риточка.
— Интересно, — оглянулась я на свой салон, — где это ты позор увидела?
— Да вон там, в документах проверяющих. Кто знает, чего они там найдут, — хитро улыбнулась гадюка с лицом моей бывшей подруги.
— Послушай, Галя, — перестала я играть в непонимание. — Ты позлорадствовать явилась? Тебе салон мой что сделал? Моего мужа мало? Или он тебя выгнал?
Она тут же изменилась в лице.
— Да, точно, выгнал, — демонстративно заглянула ей за плечо. — Что-то я Олега за твоей спиной не наблюдаю. Не получилось его уговорить тебя оставить? Знаешь, а он ведь маму послушает в первую очередь. А тебя она никогда не примет, хоть ты десять детей родишь. Понравится каждый раз анализ делать, чтобы отцовство доказать?
— Кто бы говорил! Ты сама-то сколько родила? Десять или двадцать? Или, постой-ка! Ноль?
От ее противного голоса и издевательского тона затошнило. Будто жабу в рот затолкали. И как я раньше не замечала, какая Галя гадкая?
— Хорошо же ты, Галя, свои истинные мотивы скрывала, — смерила я ее взглядом. — Подругу мою зачем изображала? Что же ты сразу не призналась, что мужа моего в постель затащила?
— Я затащила? — визгливо возмутилась она. — Кто еще кого затащил? — фыркнула. — Нечего было столько работать, Риточка. Пока ты в кабинете запиралась, мы с твоим мужем твое новое постельное белье обкатывали. А теперь ты и без работы осталась, и без мужа.
И другая бы постеснялась хвастаться такой стыдобой. Но не Галя. Она считала это достижением. Своей победой. Надо мной. Каждым своим словом упивалась.
— Сколько раз ни повторяй, что с мужем моим переспала, ты его своим не сделаешь, — уколола ее, ведь она не отрицала, что Олег за ней не стоит.
Он точно выгнал ее из дома, и именно поэтому она решила мне отомстить с помощью проверок. Как бывшая работница этого салона, она знала, как организовать что-то подобное.
— А ты знаешь, сколько раз я с ним спала? Мы это частенько делали, — хвасталась она, выпячивая грудь, и хоть я умирала внутри, но постаралась не показать своего шока.
Да я и не поверила Олегу, что связь между ними была одноразовой. Он сказал, что это слабость. Ошибка. Думал, что я прощу единственный раз. Но измена есть измена. Но есть разница между сексом по пьяни и длительными отношениями под моим носом.
В шок я пришла от того, как бывшая подруга гордилась этим.
— Не понимаю, чем ты хвастаешься, Галя, — выдала я с усталым вздохом. — Увела у меня мужа, возможность родить отобрала, обманывала меня. Смеялась за спиной. Уж не знаю, зачем тебе это надо было. Но теперь-то что ты хочешь? Зачем пришла? Что я тебе сделала?
— А потому что всё тебе легко доставалось, Риточка! — противно закривлялась она. — Ты такая же была, как и я, не лучше! Жили вместе на съемной, макароны пустые ели на ужин. А потом резко возвысилась, когда тебе Олег салон подарил! Ишь королева стала! Богачку из себя изображала, на машине роскошной каталась! Шубы дорогие! Нами всеми командовала!
Господи, сколько же в ней злобы, зависти, гнили. Бедный ее ребенок. Жалко невинное дитя, которое она своим ядом отравляет.
Больно и обидно было слушать, что она говорит, но постепенно я броней обрастала.
Ее ненависть как будто попадала в эту броню, отскакивая от меня и не трогая. Не проникая внутрь. Ведь знала я, что не заслуживаю всего этого, а в ней просто зависть говорит. Обычная людская черная зависть к чужим победам. Они только со стороны кажутся легкими. Никто не посмотрит, с какого дна я вылезла, сколько мне усилий пришлось приложить, чтобы в городе устроиться, ничего мне с неба не падало, всего я сама добивалась.
А то, что замуж удачно вышла, так это мне что, в вину нужно ставить?
Но Гале ничего не докажешь. Оправдываться не позволила гордость. На ее слова я просто промолчала. Она со мной не по-божески поступила, ну да бог ей судья. А я и так наказана своим бесплодием, уж не знаю, за какие грехи, но я свое получила.
Галя может наслаждаться триумфом, только я ей не покажу, что сломалась. Они меня как цветок растоптали, который пробился к свету сквозь трещину в асфальте. Не пожалели, грязными ботинками по мне походили, а я всё равно восстану. Вопреки всему смогу победить. Не знаю пока как, но не позволю им увидеть свою слабость.
— Ты всё сказала? — спросила я холодно. — А то мне идти надо. Не прощаюсь, Галя, мы с тобой еще в суде увидимся. Ты все-таки нарушила контракт на суррогатное материнство. Или ты это отрицать будешь?
На мгновение в глазах Гали мелькнул испуг, но она быстро его скрыла, улыбнулась гаденько, с улыбкой уверенного в себе человека.
— Не надейся, что ты что-то получишь через суд. Мы с Олегом давно готовили этот развод, — с гонором хвасталась она, — у него все документы готовы, чтобы тебя без шиша в кармане оставить. Как была маникюрщицей на съемной квартире, так и останешься, а может, и под мостом жить будешь, когда все штрафы и компенсации заплатишь. Ничего у тебя не останется, приедешь к матери побираться. В городе тебя ни в одно приличное место не возьмут после скандала, который устроят журналисты, когда узнают, что в твоем вшивом салоне можно заразу подцепить.
Выходит, и насчет журналистов Галя успела побеспокоиться.
— Неумно, Галя, неумно, — поцокала я языком, — тебе бы лучше надо было подумать, когда ты против меня козни строила. Ты как это провернула? Сама жалобу написала или подружку попросила?
— Какую подружку? — задрала она нос. — Реальная клиентка на твой паршивый салон жалобу накатала, у нее и справки есть! А где я неумная? Ты о чем?
— А о том. Уговорила бы Олега, чтобы он тебе салон подарил, тебе же так нравится за мной повторять. Стала бы хозяйкой, шубу, машину выпросила. Что ж ты такой хороший бизнес профукала? Здесь выгодная наработанная клиентура, проходное место. А ты сама на него клеймо позора повесила.
— Сама ты бизнес профукала! Много ты понимаешь, — провякала она, хотя по лицу было видно, что о такой возможности она и не подумала. Жажда мести глаза застлала.
— Может, и не понимаю, Галя, и не хочу
