Машина мчалась прямо на него. Адам изо всех сил нажал на тормоза. Но было уже слишком поздно, встречная машина не остановилась.
Как в замедленном кино, Адам увидел бледное лицо, с ужасом глядевшее на него сквозь ветровое стекло встречной машины. Потом раздался оглушительный треск, а затем наступила тишина и благостное забвение.
Телефон зазвонил в полночь, вырвав Кайлоран из объятий беспокойного мучительного сна. Она резко села и взглянула на часы, удивляясь, кто мог позвонить ей так поздно. Может быть, дедушка?
Что-нибудь случилось!
Она схватила трубку:
— Алло!
Незнакомый и хриплый мужской голос проговорил:
— Это Кайлоран Лейси?
— Да, это я. Кто вы?
— Я из полиции. Кайлоран задрожала:
— Из полиции?
— Адам Блэк — это ваш друг?
От тона его голоса Кайлоран ощутила вдруг ужас во всем своем теле. У нее перехватило горло, словно кто-то душил ее железным обручем.
— Я его… Да, конечно… — она с трудом и через силу выговаривала слова. — Он мой друг. С ним что-то случилось, да?
— Боюсь, что да. Он попал в автомобильную аварию, сильно ранен.
У Кайлоран вырвался стон, она вцепилась в трубку, как утопающий хватается за соломинку.
— Последний номер на его мобильном телефоне был ваш…
— Адам, — простонала она в трубку, не в силах более сдерживаться. — Где он?
— Он в больнице Тримейн. Это неподалеку от вас. Вы знаете, как туда доехать?
— Да.
— Вы доедете сами или за вами прислать машину?
— Нет… нет… я… я сама. Спасибо.
Бросив трубку, Кайлоран выскочила из кровати, натянула старые джинсы и самый теплый свитер, какой смогла найти. У нее так тряслись руки, что она с трудом оделась.
Успокойся, приказала она себе. Ради бога, успокойся, или ты сама разобьешься по пути. Сдерживаясь, она старалась вести машину не спеша до самой больницы. Но там, на месте, оставив машину, она буквально ворвалась в приемную, словно за ней гналась свора собак.
— Скажите, пожалуйста, где находится Адам Блэк?
— Когда он поступил?
— Я не знаю.
— Подождите, — женщина пробежала взглядом по списку, потом посмотрела на Кайлоран и заговорила искусственно успокаивающим голосом: — Он пока находится в реанимации…
Но Кайлоран уже не слушала. Она бросилась наверх, перескакивая через ступеньки, на верхний этаж, где размещалось отделение интенсивной терапии.
Ее встретила сестра в белой униформе.
— Чем я могу помочь вам, мисс?
Кайлоран чуть не закричала, что помощь нужна не ей, а Адаму. Чтобы успокоиться, она глубоко вздохнула. Истерика только испортит дело. Она должна быть сильной.
— Я пришла к Адаму Блэку.
— Вы его родственница?
Кайлоран хотела ответить, что она все, что у него есть, но ведь это было бы неправдой. Поэтому она сказала:
— Я его девушка. У него нет родственников.
— Понятно, — сказала сестра и поднялась из-за стола. — Пожалуйста, подождите здесь.
Время тянулось бесконечно медленно. Наконец сестра вернулась в сопровождении еще одной сестры.
— Меня зовут Сэнди, — мягко представилась та. — Я ухаживаю за Адамом Блэком. Присядьте, я расскажу вам о его состоянии.
Кайлоран ждала, еле сдерживая нетерпение.
— Он сильно ударился и долго находился в коме. Внешних повреждений не обнаружено, и в данное время ему делают сканирование головного мозга. Хорошо, что у него нет переломов.
Ничего хорошего, думала Кайлоран. Ведь он по-прежнему остается без сознания!
Она выдавила из себя вымученную улыбку:
— Когда я могу увидеть его?
— Я проведу вас к нему сейчас.
Словно в кошмарном сне, она шла следом за сестрой по стерильно чистым и бесшумным коридорам. Наконец они остановились перед дверью стеклянного блока.
Сквозь прозрачные стены Кайлоран увидела Адама. Он лежал, как мертвый, с запрокинутой головой. Чтобы не закричать, она сунула в рот сжатый до боли кулак. Ее Адам, такой большой и сильный, полный жизни, лежал теперь перед ней беспомощный и безмолвный.
— Что я должна делать, — прошептала она, — чтобы помочь ему?
— Поговорите с ним. Погладьте его руки. Напомните ему самые прекрасные минуты жизни, которые вы провели вместе. Постарайтесь разбудить его.
Напомнить ему о минутах, которые они провели вместе! Растерявшись, Кайлоран приблизилась к кровати. Она не знала, о чем должна рассказывать этой распростертой неподвижной фигуре. Какие общие воспоминания помогли бы пробудить Адама? Что такого значительного было между ними? Дорогие рестораны, ничего не значащие беседы, великолепный секс? Этими ли воспоминаниями можно вывести из комы мужчину, пробудить его спящую душу?
Конечно, она могла бы напомнить Адаму, как приятны были ей его поцелуи, когда он мягкими губами касался ее губ. Или о том, как она радовалась, когда он смеялся в ответ на ее удачные шутки. А может быть, рассказать ему о том, когда она, глядя на него спящего, наблюдала, как меняется выражение его лица и в нем угадывается мальчик, уязвимый и беззащитный перед лицом жизненных бурь.
Нет, только не сейчас. Она содрогнулась, видя перед собой его побитое, все в синяках лицо. Трудно было узнать знакомое и обычно веселое лицо в этой искаженной, израненной маске, бледной и словно неживой. Не то хотел бы он услышать от нее, да и от любой женщины, лежа здесь, на больничной койке, пребывая между жизнью и смертью.
Так что же она должна сказать ему?
Кайлоран села рядом с ним и начала осторожно гладить его руки. Что ему нравилось в ней больше всего? Он любил, когда она держала себя в руках. Именно такой она должна быть сейчас.
Глубоко вздохнув, она улыбнулась сестре.
— Адам Блэк, — начала она, — ты решил привлечь к себе как можно больше всеобщего внимания. Хочешь, чтобы все ходили вокруг тебя на цыпочках? Меня разбудили посреди ночи и велели идти к тебе, а ты даже не соизволишь открыть глаза и поздороваться со мной. — Ее голос предательски дрогнул, но она с усилием взяла себя в руки. — Проснись, Адам. Проснись, любимый!
Он лежал неподвижно почти двое суток. Время от времени приходили медицинские сестры, которые переворачивали и мыли его. Одновременно проводились многочисленные обследования и анализы.
Все это время Кайлоран не отходила от его постели. Она отлучалась лишь на короткое время, когда сестры силой заставляли ее отдохнуть и провожали в специальную «комнату для родственников».
В конце вторых суток, на закате дня, он пошевелился.
В это время Кайлоран, не переставая, разговаривала с ним. В ее голосе за эти два дня появились новые нотки, которые более всего подходили для такой беседы-монолога. В душе она не находила себе места от волнения и тревоги.
