Это потому, мысленно отметила Абби, что я была поглощена своей любовью к тебе и у меня ни на что другое уже не оставалось ни времени, ни сил.
— Это было давно, Мартин. Люди меняются.
Он посмотрел на жену долгим, внимательным взглядом, который проникал в душу, как острое копье.
— Меняются ли?
Она проглотила ком в горле. У нее опять появилось ощущение нестабильности.
— Да, меняются, — жестко повторила она.
— Ты должна выставлять свои картины, — сказал Мартин. — Они очень хорошие.
Абби решила не посвящать его в свои личные дела.
— А ты знаешь, все это… — Мартин в воздухе описал круг рукой, одобряя квартиру, обставленную в веселых, жизнерадостных тонах. Они особенно резко контрастировали с мрачным интерьером дома Клеверли. — Это совсем не то, что я ожидал увидеть, — сказал он.
— Что же ты надеялся увидеть здесь? — с вызовом спросила Абби. — Может, бордель?
Мартин рассмеялся.
— Какая великолепная идея! Я думал, что твое жилище, во-первых, гораздо больше и, во-вторых, значительно роскошнее. Ты арендуешь эту квартиру?
— Ты задаешь слишком личные вопросы, дорогой.
— А я очень интимно настроен.
— Между прочим, это моя собственная квартира.
— О! — Брови Мартина поползли вверх. — И как же это ты сподобилась?
Абби гордо вздернула подбородок. Если она скажет, чтобы он не лез не в свои дела, Мартин, чего доброго, подумает, что ей стыдно. А ей нечего было стыдиться.
— Моя американская бабушка завещала мне некоторую сумму денег.
Он понимающе кивнул, слегка усмехнувшись.
— Ну, разумеется, — презрительно заметил он. — Я должен был догадаться. Тебе по-прежнему все достается без малейшего труда. Я прав?
Абби недовольно дернула плечами. Она не допустит, чтобы Мартин вывел ее из себя сейчас. Благодаря этим деньгам жизнь Абби неожиданно изменилась к лучшему. Она даже не могла мечтать о таком подарке судьбы. Но это не его дело. Пусть продолжает думать о ней, как об избалованной никчемной пустышке! Ей-то что.
— И ты работаешь в магазине женского платья, судя по всему, по очень укороченному графику, — добавил Мартин.
Ошибаешься, Мартин, весело подумала Абби.
— Ты не теряешь времени даром, — бросила она небрежно.
— М-да, — презрительная улыбка мужа перешла в ироничную ухмылку. — Интересно, чем ты заполняешь свой досуг? Может, ты относишься к тем дамам, чье основное занятие — быть приглашенными на обеды? Или ты постоянно бегаешь по магазинам, как говорят, до умопомрачения?
Она так и думала! Ну что ж, пусть он продолжает пребывать в заблуждении на ее счет.
— Как это ты догадался? — с притворным легкомыслием прощебетала Абби. — Ты даже представить себе не можешь, как это все выматывает порой!
— Могу представить, — неодобрительно сказал Мартин.
Абигайль вспомнила, как он недавно играл великолепную мелодию на пианино. Он не знал этого инструмента, когда они были вместе. Чему еще научился ее муж за прошедшие годы? Любопытство взяло верх.
— Где ты научился играть на пианино?
— В Бостоне.
— Бостоне? Мне показалось, что ты живешь в Австралии?
— Все верно. Но прежде чем осесть там, я поездил по всему миру. Я уже говорил тебе, что жил в Штатах.
— А что ты делал в Бостоне?
Мартин взглянул на часы.
— Это долгая история, а нам с тобой надо еще успеть получить твою австралийскую визу. Так что бери свой паспорт и надевай пальто.
— Мартин, но ты же не собираешься серьезно…
— Надевай пальто, тебе говорят.
Ему хоть кол на голове теши, злилась Абигайль, пока Мартин возил ее из одного конца Лондона в другой. Сначала они поехали в авиакомпанию, где Мартин купил им два билета первого класса до Перта на завтра. Затем повез ее в австралийское посольство.
К немалому удивлению Абигайль, там ей сообщили, что да, она может получить визу, но при определенных условиях. В частности, Абигайль должна иметь солидный счет в банке.
— Но у меня… — растерянно начала она, но муж мягко перебил ее, достав из кармана конверт.
— Вот, пожалуйста, счет моей жены и мой текущий счет.
У Абби округлились глаза, когда она увидела сумму, против которой стояло: мистер и миссис Найт.
— Мартин. — Абигайль вопросительно посмотрела на него, но он нежно приставил палец к ее губам.
— Потом, дорогая, — снисходительно произнес он, взбесив Абби своей надменной манерой. — Этот джентльмен хочет задать тебе еще несколько вопросов.
Через час, убедившись, что Абигайль не собирается добиваться постоянного места жительства в Австралии, ей наконец выдали визу. Она видела, что сотрудник посольства, занимавшийся ими, колеблется. Он никак не мог понять, почему супруги, десять лет прожившие врозь, вдруг решили провести вместе двухнедельный «отпуск».
После этого они заехали в бар перекусить.
— С каких это пор у нас с тобой общий банковский счет? — призвала Абби к ответу своего мужа, когда тот принес две кружки пива и гору бутербродов.
— Примерно уже две недели.
— Там же лежит огромная куча денег! Откуда они?
— От меня, — сухо ответил Мартин. — Не волнуйся, Абби. Я заработал их вполне легальным путем. А счет этот я открыл, зная, что ты не будешь платить за удовольствие отправиться со мной в эту поездку.
— Удовольствие! — хмыкнула Абби, возмущенная тем, как Мартин манипулирует ею. — Я жду не дождусь, когда все это закончится наконец. — Она вздохнула и вяло откусила кусочек бутерброда с сыром. Ей совсем не хотелось есть.
Абби, конечно, солгала по поводу поездки. Проведя в компании мужа менее суток, она чувствовала, что в ней что-то произошло, что-то изменилось. И это не давало ей покоя.
Впервые за последние десять лет она почувствовала себя снова живой. У нее было ощущение, что ей удалось получить в подарок чудодейственный эликсир, которого она хлебнула, не удосужившись заглянуть в руководство по его применению. И он подействовал выше любых предположений! Ей снова восемнадцать, и весь мир вращается вокруг Мартина. От этого обновленного чувства у нее бурлила кровь и голова шла кругом. Но оно и пугало ее. Через две недели все закончится, и она снова превратится в обычную Абигайль — женщину, умеренно удовлетворенную жизнью и не ждущую от нее никаких всплесков. И дай бог, чтобы Мартин никогда не узнал о ее потаенных чувствах! Она уж как-нибудь постарается, чтобы этого не произошло.
Но было что-то еще, что сидело глубоко в ее сознании и лишало ее покоя. Абигайль чувствовала, что должна избавиться от этого как можно скорее.
— Я еду домой, — заявила она вдруг.
