Да, он позаботился о том, чтобы в пентхаусе было и красиво, и одновременно уютно, но все же иногда ему бывало одиноко. Коннер ни разу не приводил сюда ни женщин, ни друзей и теперь испытывал легкий трепет от присутствия Николь.
Раздался легкий стук в дверь, и Коннер встал. Вошла Николь в облегающих джинсах и майке. Она была босиком, а ее огненно-рыжие волосы были собраны в хвост.
— Итак, это твоя комната? — спросила она, оглядываясь.
— Да, — ответил Коннер.
Он не мог глаз отвести от нее, когда она медленно проходила мимо него. Сорвать с нее майку и джинсы было бы так естественно! Хотя для Николь, возможно, так же естественно задать ему долгожданные вопросы. Поэтому Коннер решил отложить секс.
Николь остановилась у комода орехового дерева и провела пальцем по лакированной поверхности. На комоде стояла фотография мамы и сестры Коннера, сделанная, видимо, на Рождество. Это было единственное напоминание о том, что у хозяина комнаты есть родственники. Других фотографий или картин не было.
— Ни одной детали, способной рассказать о тебе, — прокомментировала она.
— Я предпочитаю минимализм, — заявил Коннер. — Ничего лишнего.
— Даже Шерлок Холмс не понял бы, что за человек здесь живет.
— Рыжик, о хозяине квартиры многое можно узнать на этой кровати.
— Почему ты меня так называешь? — спросила Николь.
— Не знаю, — пожал плечами Коннер. — Потому что ты рыжая, яркая, страстная.
— В детстве я стеснялась цвета своих волос.
— Мы все многого стеснялись в детстве.
— Неужели и ты?
— Представь себе.
— Ты учился в частной школе?
— Да, в школе для детей богачей. У нас всех были похожие биографии. Наши родители с детства знали друг друга, их родители тоже и так далее. Все как по шаблону.
— И все же ты отличался от других детей?
— Мне казалось, что да, — ответил Коннер. — Но так кажется всем детям. Среди нас не было бунтарей, как это бывает в обычных школах. Странно быть бунтарем, если у тебя есть все.
Николь понимающе кивнула.
— А теперь добро пожаловать в кухню, — пригласил он. — Мне ужасно хочется выпить, и что-то мне подсказывает, что тебе тоже.
Николь шла за Коннером, по дороге осматривая квартиру. Теперь ей казалось, что здесь очень многое говорит о характере хозяина, и спальня не исключение. Другое дело, что нигде не было фотографий его семьи, но это тоже характеризовало хозяина определенным образом.
— Итак, хочешь вина? — поинтересовался Коннер.
— Да, пожалуйста.
Николь присела на высокий барный стул и обратила внимание на плиту. Она была огромной. На таких плитах готовят в ресторанах профессиональные повара.
— Ты любишь готовить? — спросила молодая женщина.
— Нет, но у меня есть повариха, которая готовит разные фирменные блюда. Я советовался с ней, когда делал ремонт. В обычные дни я пользуюсь микроволновкой.
— Я тоже. Мне некогда готовить.
Николь взяла из рук Коннера бокал белого вина.
— С новосельем. — Он поднял бокал.
Они чокнулись.
— Твою повариху зовут Джейн? — догадалась Николь.
— Верно, — ответил Коннер, делая глоток вина.
— Почему ты сразу не сказал, что это она?
— Потому что я не привык говорить о своей сестре.
Николь не рассчитывала, что его защита будет настолько прочной. Если он не изменит этой привычке, то каким, черт возьми, образом она получит материал для статьи?
Коннер поставил бокал на столешницу:
— Итак, посмотрим, что у нас на ужин.
Он нагнулся к нижнему отсеку духовки. Выглядело это довольно эротично, и Николь игриво присвистнула. Единственный способ разговорить Коннера — непринужденное общение. Он знал, насколько важно ей получить интервью, и постоянно был настороже. Отвлечь его и заставить расслабиться — вот ее основная задача.
— Нравится вид? — спросил он, поигрывая ягодицами.
— Очень. Так что у нас на ужин?
— Семга в сыре. В последнее время Джейн много экспериментирует.
— Звучит аппетитно, — улыбнулась Николь. — А как давно Джейн стала твоей поварихой?
— Восемь лет назад. Когда я въехал в эту квартиру. — Он вытащил из духовки две тарелки с рыбой и попросил: — Возьми, пожалуйста, вино и бокалы.
— Да, сэр.
С тарелками в руках Коннер подошел к стеклянной двери. Автоматические датчики уловили движение, и дверь открылась. На террасе он поставил тарелки на столик.
— Хорошая дверь, — заметила Николь. — Как в фильмах про будущее.
— Мне нравятся уют и удобство, — ответил Коннер, — и у меня есть деньги, чтобы позволить себе и то и другое. Подожди меня буквально одну минуту.
Николь села в низкое кресло у столика. Коннер вернулся с двумя тарелками салата:
— Не знаю, есть это все сразу или отдельно…
— Пусть каждый ест, как хочет, — перебила его Николь. — Еще не хватало, чтобы в еде были какие-то правила.
— Это верно. — Коннер сел напротив и взял бокал. — Кстати, ты вроде говорила, что знакома с Уиллоу.
— Да, мы дружим с детства — я, Уиллоу и Гейл. Мы учились в одной школе.
— Хорошо, когда друзья остаются друзьями, — сказал он. — Создается ощущение цельности жизни. С детства до сегодняшнего дня.
За ужином Николь смогла по-настоящему расслабиться. В какой-то момент она заметила, что Коннер тоже расслаблен, и решила не упускать возможность.
— У тебя есть хобби? — спросила она.
Ответ последовал мгновенно:
— Есть. Я люблю яхтенный спорт.
— А что именно тебе нравится в яхтенном спорте?
Николь была уверена, что на яхте Коннер больше всего любит отсутствие рядом людей, докучающих ему.
Он пожал плечами и отрезал кусочек рыбы. Какое-то время Коннер молчал, а Николь смотрела на него и понимала, что ей нравится в этом мужчине абсолютно все.
— Наверно, одиночество, — ответил Коннер, прожевав. — В море, как правило, не работает мобильный телефон, поэтому тебе никто не может дозвониться. Со мной на яхте ходит только экипаж — всего три человека, с которыми я практически не общаюсь.
Николь решила, что это скорее не одиночество, а уединение. В детстве Коннер пережил драму, сильно повлиявшую на его общение с людьми. Слишком много внимания было приковано к нему. Будучи маленьким мальчиком, он надломился и решил, что больше никого не впустит в свою личную жизнь.
Может быть, поэтому Коннер видит ее только в качестве любовницы, а не спутницы жизни. Вероятно, он считает, что любовница не будет занимать все его свободное время и донимать вопросами о том, что он думает и что чувствует.
Что касается Николь, теперь она стала спокойнее относиться к своей карьере. В мыслях она уже не раз представляла себе их совместную жизнь.
