— Поджарить яичницу? — спросила Шарлотта.
— Пойдемте лучше ко мне, — предложил Майк, увидев, что девушка все еще дрожит от холода и пережитого волнения. На лбу у нее красовалась царапина, на ноге — синяк, а лицо было бледным, как полотно. — У меня теплее, и я все приготовлю.
Поднимаясь в квартирку над конюшнями, Шарлотта вдруг почувствовала, что смертельно устала. Полдня она работала на огороде и до самого вечера не присела ни на минутку. В этот вечер, впервые за все пребывание в Херонсбридже, она попала в комнату Майка. Пожалуй, кроме Тони, тут вообще никто не бывал. Пока она умывалась, Майк включил обогреватель и занялся ужином, и вскоре до ванной донесся приятный запах кофе.
— Как здорово пахнет! — воскликнула Шарлотта. — Помочь?
— Нет, спасибо, все под контролем.
— Я и не знала, что вы готовите.
— Только завтраки. Когда я был женат, то выучил несколько рецептов. Иногда это очень помогает.
— Можно не полагаться на назойливых и глупых женщин?
— Точно.
— Я польщена.
— Вы, Шарлотта, обычно не назойливы и не глупы. Отнесите в гостиную кофе, а я возьму все остальное.
Они съели яичницу, продолжили трапезу печеньем и сыром, а закончили яблочным вареньем.
— Замечательный ужин, — похвалила Шарлотта за второй чашкой кофе. — Вижу, что в привычках холостяка есть свои плюсы. Я все думаю, не хотелось ли бы вам изменить жизнь?
— Когда вы так наклоняете голову, а глаза по-особенному блестят, я сразу настораживаюсь.
— Почему? Я же безопасна. Вы сами это сказали.
— Я не сказал, что безопасна. Все женщины опасны.
— Жестокие слова. А может, вам будет легче, если вы не станете бояться хотя бы некоторых людей? Меня, например. Вы мне друг, а я хочу стать вашим другом.
— Почему — стать? Вы есть.
— Вы не подпускаете меня ближе, — покачала она головой.
— Так спокойнее.
— Вам или мне?
— Вам, Шарлотта. Я — выжженный дом. Мне нечего дать людям. Поверьте.
— Нет. Вы уже дали мне свою дружбу и понимание.
— Возможно. Но я не могу дать женщине чувств. Больше никогда. Все это уже было, но у меня уже давно нет никакого желания ничем себя связывать с другим человеком. Да и пользы в этом мало.
— Но вы же не можете вообще вычеркнуть из жизни все личные отношения. Что с вами произошло? Жить одному холодно!
— У меня была масса «личных отношений», как вы говорите, с детства, а потом, до самой своей смерти, жена не принесла мне ничего, кроме несчастья, конфликтов и боли. Теперь для меня все — работа, а не люди. Конечно, в этом виноваты не только другие, но и я сам. Теперь я предпочитаю прохладу — лучше думается.
— Значит, все слухи про вас и Кейт… только слухи?
— До чего же болтливы женщины!
— Вовсе нет. Просто всех очень интересует история, которая может кардинально изменить жизнь в Херонсбридже, а так как вы ни о чем не рассказываете, остается только догадываться.
— И что это за догадки?
— Что вы женитесь на Кейт. Но теперь я вижу, что мы ошиблись.
— Вовсе не обязательно. Кейт может иметь те же взгляды на жизнь, что и я. Она тоже холодный человек. Словом, брак по расчету.
— Как это хладнокровно!
— И разумно, — отозвался он неожиданно иронически, хотя до сих пор был мрачно-серьезен.
— Так что же, это предположения или планы?
— Когда я рассмотрю все плюсы и минусы, Шарлотта, — отозвался он, — то сделаю соответствующее заявление.
— Что вы за человек, Майк! Я вам это запомню, — воскликнула она, протягивая замерзшие ноги к огню. — Слава богу, что мы нашли Робина. Я даже не заметила, что оцарапалась, все вспоминала тот глубокий омут у моста.
— Я тоже.
— Бедная Нора, она так перенервничала, что накричала на всех, — продолжала гнуть свою линию Шарлотта.
— Слишком много энергии. Ей скучна сельская жизнь. А скучающая женщина невыносима.
— И что же вы предлагаете? — Их взгляды встретились, и Шарлотта догадалась, что они понимают друг друга.
— Это проблемы Ральфа, — ответил Майк наконец. — У меня связаны руки. Какой-нибудь романчик мог бы развлечь ее, но это нарушило бы привычное течение холостяцкой жизни, полной плюсов, как вы уже поняли.
— Или помешало бы браку по расчету?
— Отнюдь, расчет включает в себя разные стороны. Вы слишком молоды, Шарлотта. Люди, которым за тридцать, умеют отличать важное от неважного и знают, от чего в жизни можно отказаться.
— Какая все-таки жуткая мысль — брак по расчету.
— Вы не просто романтик, а романтик, который ничего не знает о, так называемых, «маленьких радостях влюбленности». Это чудесный садик, полный солнца… Но это еще и джунгли, где вас могут разорвать на кусочки.
— Но я не романтик. Я вполне разумная женщина.
— В некоторых случаях, — неожиданно ответил он. — И вы честны. А это многого стоит. Найдите славного парня, Шарлотта, который сможет разделить ваши идеалы, и выходите замуж. Только так вы докажете свои постулаты.
— Не беспокойтесь о моем будущем, Майк. Я и так счастлива. И, хотя я очень уважаю ваше суждение, — продолжала она с улыбкой, — я не могу поверить, что вы знаете, что для меня лучше. Вы любите цитаты, так вот вам одна: «Только Бог и я знаем, что в моем сердце». Думаю, это подходит равно для всех… Тарелки мыть будем?
— Практичная Шарлотта. Нет. Миссис Крамлин удостаивает меня краткого визита по утрам, и она может вымыть тарелки вместе с теми, что останутся от завтрака. У вас усталый вид. Идите-ка спать.
Но Шарлотте было трудно уснуть в ту ночь — волнения дня не отпускали. Наконец, когда она задремала, ей приснилось, что она потерялась в джунглях.
Наступила весна, и беспокойные мысли Шарлотты сменила радость наблюдать пробуждение природы в Херонсбридже. Мисс Ставертон стала чаще заниматься в местном драматическим обществе, поездки в Дарнфорд сократились, и девушка могла уделять больше времени своему огороду. Уже появились первые цветы, а белый дождь лепестков с вишен осыпал теплым снегом нежную травку. В первые майские дни окрестные сады стали казаться сиренево-розовыми под чистым голубым небом, но все фермеры боялись последних козней зимы — заморозков.
В самом Херонсбридже было мало фруктовых деревьев, но Майк планировал разбить большие сады и огороды. Шарлотта видела, как работа в Херонсбридже все больше и больше затягивает его хозяина, но в поместье все чаще появлялись соседи Эссендины, и девушка догадывалась, что если мистер Ставертон решит осесть дома, то, скорее всего, женится на Кейт.
Именно об этом думала Шарлотта в славный июньский день, направляясь на велосипеде в Бридж-хаус, и мысли ее трудно было назвать радостными. В последнее время она редко виделась с Норой, которая стала избегать Майка, выглядела бледной, несчастной и говорила еще язвительнее, чем обычно. И потому Шарлотта немало удивилась и обрадовалась, когда ее встретила у ворот счастливая и взволнованная Нора.
