— Здесь кто-то есть, кроме меня? — вопросил голос из-под шапки пенящегося шампуня. — Алло! — Протянув руки, как слепой, он стал шарить вокруг, пока не обхватил скользкое от воды женское тело.
Пола, прижавшись к нему, терпеливо ждала, пока он не смыл пену. Открыв глаза, Томас всем своим видом выразил высшую степень удивления:
— Боже ты мой, да это моя уборщица! А ну-ка, потри мне спинку!
— Ты и так чистый, — последовал быстрый ответ. — Теперь моя очередь. — И Пола решительно отстранила застывшего в молчаливом восхищении мужчину, чтобы занять его место под душем.
Через несколько минут оба вернулись в комнату, ощущая особую теплую близость друг к другу. Том снял со шкафа чемоданы.
— Когда мне нужно быть в аэропорту? — спросила Пола, натягивая комбинацию.
— Поезд уходит в одиннадцать тридцать.
Поправив комбинацию, она подозрительно взглянула на него.
— Какой поезд?
— На Ривьеру.
Ну и что же ты, Пола, опять начнешь эту нескончаемую волынку бесполезного спора? Да нет, наверное, не стоит уже спорить. Теперь, когда они стали любовниками, не было никакого смысля отказываться от возможности провести вместе еще несколько дней. Она тяжело вздохнула и начала собирать свои вещи.
Странно выглядят сейчас эти «супруги Клинтон»! Она в нижнем белье ворожит над своим чемоданом, он, абсолютно голый, — над своим. В каждой семье, конечно, свои привычки. Правда, этому сообществу осталось существовать недолго. «Семья» распадется меньше чем через неделю.
Вот сказал бы он ей, что любит, тогда другое дело. Так нет же — доверительно сообщил, что она нужна ему. Впрочем, даже если б и сказал в пылу страсти, что, мол, люблю?.. Мужчины способны на что угодно, лишь бы добиться от женщины чего они хотят.
Общение с Микки — хорошая школа. Уж ей ли не знать цену пустых обещаний? Тот много чего обещал: не играть, не флиртовать с другими женщинами, не воевать зазря со своим боссом. А сам верил в каждое свое обещание не больше, чем длились его клятвы.
Со времени развода Пола избегала связей с мужчинами и не ожидала, что позволит зайти так далеко в отношениях с Томом. Но даже и теперь, когда это произошло, надо сохранять разум и не слишком обнадеживаться в отношении будущего.
Ну вот, вещи упакованы и можно идти.
Завтрак у французов не такой обильный, как у американцев. В это утро Полу с Томом ждала «роскошная» трапеза, состоявшая всего лишь из кофе и свежих круассанов. И ни ломтика ветчины, ни яиц.
К ним вышла Симона, чтобы попрощаться; темные очки не смогли скрыть круги под глазами. Едва та собралась сесть, вошел Жак. После секундного колебания Симона, извинившись, удалилась.
— Надеюсь, вам понравится в Кап-Феррате, — сказал им Жак, проигнорировав холодность жены. — Экономка предупреждена о вашем приезде.
— Мы очень ценим ваше великодушие, — чопорно ответила Пола. Как странно вести вежливый, ничего не значащий разговор, когда совершенно ясно, что что-то в доме респектабельного француза идет не так. У Полы душа болела за Симону, так хотелось хоть чем-нибудь помочь этой милой женщине.
Мужчины пожали друг другу руки, на мгновение встретившись глазами. Каждая из сторон еще не кончила свою игру.
Шофер д'Арманов довез их до вокзала и распрощался. Клинтон благодаря своему знанию французского довольно быстро разобрался в обстановке и, преодолев суету вокзальной неразберихи, легко нашел нужный им поезд.
— Но ты уверен, что это именно тот поезд? — спросила Пола, когда они расположились в роскошном купе, как будто взятом напрокат из кинофильма о Джеймсе Бонде. — На одном из вагонов висит табличка с надписью «Барселона».
— В Европе так составляют поезда. — Том уложил чемоданы на багажную полку. — Тебе следует лишь удостовериться, что ты в нужном вагоне. Вагоны по прибытии в определенный пункт отцепляются, так что не исключено, что некоторые действительно отправятся в Барселону, но только не этот.
Пола подумала, может, неплохо было бы сесть не в тот поезд и провести недельку-другую, странствуя по Испании. Или, скажем, по Италии. Или еще где-нибудь, лишь бы они оставались вместе.
В поезде пассажиров было мало, и купе оказалось в их полном распоряжении. Уже через неделю подобное роскошество было бы невозможно, как уверил ее Том. В августе парижане стремятся уехать на отдых, и тогда вагоны будут переполнены.
Прекрасно сидеть рядом с этим человеком и наблюдать, как мелькают за окном зеленые сельские пейзажи Франции. Тщательно обработанные небольшие поля, аккуратные домики крестьян, затейливые старинные замки.
Когда они прибыли в Ниццу, над городом уже сгустился вечер. На вокзале царила такая же суматоха, как и в Париже; но и тут Клинтон владел ситуацией — быстро выгрузили вещи, вышли на привокзальную площадь, узнали, где можно взять напрокат машину. И вскоре их «рено» уже миновал площадь, окруженную галереями с колоннадой и магазинами.
— Где здесь нудистские пляжи? — спросила она.
— Ты уверена, что это самое интересное в Ницце? Разве тебя не привлекает история? — заявил в ответ Том. — Неужели не хочешь осмотреть развалины римских поселений, творения Пикассо…
— Это ты здесь раздобыл копию с его картины?
Вопрос оказался для него неожиданным. Помолчал немного, потом, найдя разгадку своему минутному недоумению, улыбнулся.
— Ага, понятно, ты про картину в моей квартире. Да, между прочим, именно здесь. В былые бурные времена.
Пола напустила на себя испуганный вид.
— Артур Йенсен был бы шокирован, если б это оказался не подарок от тетушки как-ее-там-зовут.
Клинтон, ухмыльнувшись, положил правую руку на спинку сиденья, слегка коснувшись белокурого затылка своей спутницы.
Они двигались на запад, мимо оград, увитых плющом. Несколько раз подсвечивая себе карманным фонариком, Том сверялся с картой. Наконец они выехали на частную дорогу, которая и привела путешественников к небольшому белому дому.
— Вуаля! — выкликнул Клинтон с таким видом, будто ему здесь все хорошо известно, и если приятный домик полон сюрпризов, то он их и заготовил.
Не успели они выйти из машины, как входная дверь отворилась и к ним поспешила полная женщина средних лет.
— Бонсуар! Бонсуар! — воскликнула она, дополняя восторженные восклицания приветственными взмахами руки.
Затем последовала непонятная скороговорка милой уху французской речи. Впрочем, выражение глаз, движения рук разъяснили Поле суть сказанного: Мари, — а это, конечно же, была та самая экономка, которую д'Арман предупредил о приезде своих друзей, — беспокоилась, что гости не приехали засветло, но все в доме приготовлено для американских супругов. Протараторив французский текст, Мари тут же постаралась дать свой перевод на английский, что, кстати, у нее вышло вполне сносно, но уже, правда, не подкреплялось восторженной мимикой и всплесками рук.
