— Ты написал такие инструкции, что только идиот заблудился бы.
— А мы оба знаем, что ты к ним не относишься. — Он поднял руку, подзывая официанта. — Еще вина?
— Нет, спасибо.
Рэйчел чувствовала себя опьяневшей от одного взгляда на него. Урок прошлого пошел впрок: алкоголь и Габриэль Тирнан — летальная смесь.
— Ты хорошо выглядишь, — заметил Габриэль, когда принесли его вино. — И прическа тебе очень идет.
— Спасибо. — Рэйчел смущенно поправила гладкие, до плеч волосы. — Пришлось немного подстричь, но я уже привыкаю.
— А почему ты вдруг решила подстричься?
— Захотелось сменить образ.
Она не собиралась рассказывать ему, что после его отъезда в Америку решила изменить свою жизнь и начала с полного изменения внешности.
Конечно, это не помогло. Отказ от длинных волос не мог заставить ее забыть о существовании Габриэля. Не помогло и обновление гардероба. Но по крайней мере ей было над чем подумать, а новая прическа и элегантный кремовый костюм давали ей сегодня столь необходимую уверенность в себе.
— Думаю, я слишком долго выглядела как Алиса в Стране чудес.
— Мне вполне нравился вид Алисы.
В течение секунды, пока его шоколадные глаза рассматривали ее блестящие волосы, она не могла избавиться от ощущения ледяных пальцев, скользящих по ее шее.
— Всем мужчинам нравятся длинные волосы, — неуверенно проговорила она и вздрогнула, когда его темные брови сошлись к переносице.
— Кроме того, ты похудела. Намеренно?
— Во всяком случае, не из-за страданий по тебе, если ты на это намекаешь! Я без тебя не скучала!
— Ну разумеется, — спокойно отозвался Габриэль. — Будешь что-нибудь заказывать?
Скорость, с которой официант бросился на его сигнал, не оставляла Рэйчел иного выхода. Она попыталась сосредоточиться на меню, и это потребовало значительных усилий.
— Я похудела из-за гриппа, — сообщила она, когда они снова остались одни.
Этот грипп не позволил ей присутствовать на мессе в память Грега, ради которой Габриэль прилетал в Лондон.
Тогда Рэйчел не знала, радоваться ей или сожалеть: ей безумно хотелось взглянуть на Габриэля, но интуиция подсказывала, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Именно во время того визита Габриэль посмотрел ее эскизы и купил их все для своей американской компании, что в свою очередь и привело к неожиданному приглашению Рэйчел в Нью-Йорк — ей предлагалось посмотреть готовые изделия.
— Как идут твои дела? Как поживает твоя мать?
Ее внезапно рассердила официальность его расспросов. Он так решительно избегал ее во время своего визита в Лондон! Она ведь была не настолько больна!
— Какое тебе дело!
— Если на то пошло, есть дело.
— Правда? Тогда почему же ты не приезжаешь чаще, почему не звонишь?
Это противоречило ее прежнему замечанию о том, что она вовсе без него не скучала; но она этого не заметила.
— Ты знаешь почему. — Лицо Габриэля вновь стало непроницаемым. — Я думаю, так лучше.
— Ты думаешь! Ты думаешь! Да когда ты думаешь о ком-нибудь, кроме себя самого?
— Часто, — без всякой интонации, словно робот, проговорил он. — Но я по-прежнему считаю, что именно так будет лучше.
— Готова поспорить, ты прав!
Память об одиноких бессонных ночах, о долгих, мучительных днях, проходивших без него, была нестерпима. Хотелось задеть его, сделать ему больно, как было больно ей. Невозможно думать, что он с легкостью выбросил ее из головы, тогда как она не прожила и дня, не мечтая о нем.
— Ты всегда был против, чтобы мы с мамой наследовали часть бизнеса, и сейчас тебя просто трясет из-за того, что приходится связываться с нами.
Это вызвало реакцию. Но совсем не ту, на которую она рассчитывала. Ей стало не по себе, когда Габриэль медленно выпрямился в своем кресле, у него в глазах бушевал гнев.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что это ложь! Во-первых, я был и остаюсь крупнейшим акционером «Дома Тирнана», и я был бы круглым дураком, если бы пустил все дело на самотек.
Его рука с силой сжала бокал, и Рэйчел почему-то подумала, будь его воля, он так же сжал бы ей шею.
— В конце концов, у твоей матери совсем нет опыта в бизнесе. Но все, похоже, идет хорошо. Курс акций слегка покачнулся после смерти отца, но сейчас полностью выровнялся.
Рука, сжимавшая бокал, ослабла, что потребовало от него явных усилий.
— И я, в общем, знаю, что у тебя тоже все нормально.
— Так ты шпионил за мной!
Ответом ей был лишь презрительный вздох.
— Ты решила передергивать мои слова? Я лишь счел своей обязанностью быть в курсе дел каждого отделения «Дома Тирнана». Собственно, поэтому ты и здесь. Кстати, как тебе то, что ты видела утром?
Маневр оказался столь гладким и незаметным, что Рэйчел не сразу нашлась. Но разговор уже перешел на совсем другую тему, и протестовать было поздно. А как неплохо еще немного поскандалить!
Однако хитрый Габриэль уже задел в ней заветные струны, и у Рэйчел заблестели глаза.
— Потрясающе! — честно призналась она. — Мне ужасно понравилось, что ты делаешь здесь. Неудивительно, что «Т2» работает так успешно. А эта витрина…
Она вспомнила чувство бурного восторга, охватившего ее при виде огромной витрины магазина на Пятой авеню, заполненной ее собственными работами.
— Спасибо, что сделал моим работам такую рекламу, — проговорила она.
— Тебе спасибо, — спокойно ответил Габриэль, встретившись с ней взглядом. — В конце концов, именно твой талант создал эти прекрасные украшения. Я был бы дураком, если бы не выставил их в главной витрине. Видела бы ты, какой они производят эффект: не многие женщины способны пройти мимо.
Он поднял свой бокал, молча, но красноречиво салютуя ее успеху. Ее бедное сердце тут же затрепетало.
— А посмотрев, они влюбляются в ожерелье или серьги, которые просто обязаны иметь. Даже мужчины останавливаются и начинают размышлять, как эти штучки будут выглядеть на шейке жены или ручке любимой…
— Я рада, что ты доволен.
Она произнесла, это, пытаясь освободиться от гипнотической силы, которая шла от Габриэля — от его глаз, его голоса. Эта сила зачаровывала ее, туманом обволакивала мысли. Рэйчел переставала понимать значение слов — слова превращались просто в звук, легким бризом обвевавший ее затуманенную голову! Она не видела ничего, кроме этих глаз, не слышала ничего, кроме этого голоса.
— Более чем доволен. — Улыбка Габриэля была неторопливой и теплой. — Ты должна знать, что стала звездой. У тебя выдающийся, огромный талант. Я специально пригласил тебя сюда, чтобы ты своими глазами увидела, как продаются твои работы.
