Все остальное так и не сложилось по разным причинам. У Кайла же было море обожательниц и столько же их оказалось у него в постели. И ему этого было достаточно. Но если для меня этот этап совместной жизни был важен, то, что его толкнуло на это до сих пор оставалось загадкой. Особенно сильно я пыталась докопаться до истины, когда характер Кайла вновь становился иным. И каждый раз, изменения в его поведении всегда затрагивали какой-то аспект моей жизни.
Первый месяц пролетел быстро, да так, что я даже не заметила. Вернулась к обучению в университете и танцам, пропадала то в студии на репетициях, то в доме, когда Кайл возвращался обратно. И дни эти были словно под копирку: секс во всех немыслимых позах и местах, а уже после разговоры. И поначалу меня это устраивало, я ведь думала, что так «нормально». Ведь мы живем в разных городах и телесный контакт намного важнее, чем все остальное. Поговорить и обменяться новостями можно в любом мессенджере хоть днем, хоть ночью и расстояние этому не помеха. Поэтому слова оказались на последнем месте, а касания и поцелуи на первом.
На третьем месяце этот негласный бартер «я ему свое тело, а он мне – душу» начал уже немного раздражать. Как оказалось, одним сексом сыт не будешь. К тому же, я отдавалась ему без остатка, а Кайл взамен бросал мне какие-то крупицы своих личных мыслей в ответ. Все чаще мне казалось, что я буквально щипцами вытягиваю то, чем пары свободно делятся друг с другом. Бэкк будто держал меня в этом плане на какой-то дистанции. Разговоры о работе или о чем-то поверхностном – всегда пожалуйста. Любые же попытки влезть поглубже пресекались. И в какой-то момент я перестала интересоваться тем, чего мне знать было не дано. Скорее всего, что именно тогда в наших отношениях появилась первая трещинка. Только залатывать ее спешила я одна.
На пятом месяце проявился болезненный педантизм Кайла. Можно сколько угодно любоваться аккуратно сложенными вещами мужчины в его половине шкафа. Можно с пониманием относиться к его просьбам о поддержании порядка в том виде, в каком он просит. Но, когда ты стараешься и привносишь уют так, как ты это видишь и тебе говорят, что это херня… Тут никакого понимания не наберешься. А дальше все, что ты купила, отправляется в мусорное ведро. И ты смотришь на разбитые статуэтки, испорченные подушки и тебе в спину летит то, что в его доме будет его порядок. После чего у тебя опускаются руки и ты не понимаешь, зачем он тебя сюда позвал. Если по факту тебе здесь делать ничего нельзя. А потом он так же внезапно брал себя в руки и становился именно тем Кайлом, который меня зацепил. Таким же дерзким и обаятельным, как и прежде. И я закрывала глаза на все произошедшее, списывая все на обоюдную усталость от работ, от расстояния и еще много чего «от», что между нами было. Помнится, он просил меня об уступках… Так вот я шла на них, иногда не требуя ничего взамен. И вроде бы Кайл понимал это и даже делал что-то в ответ, чтобы поддержать иллюзию стабильности в этих отношениях. Вот только у меня все равно сохранялось чувство, будто все это неправильно.
На седьмом месяце внутри моего сердца начал разрастаться холодок. Я чувствовала это, но тщательно отгоняла все непрошеные мысли. Забивала свое расписание под завязку, учитывая тренировки и какие-то мероприятия на вечер. Да и приготовления к наступающему дню рождению помогли не зацикливаться на странных чувствах усталости от этих отношений. Однако все мечты о скромном праздновании в кругу близких мне людей снова были омрачены командировкой Кайла.
– Не понимаю, почему ты уезжаешь именно в этот день? – упираюсь ладонями в столешницу, не сводя при этом взгляда с парня, который не спеша нарезал овощи для салата на противоположной стороне стойки.
– Потому что мне так удобней.
– А ничего, что у меня день рождения?
– Перенеси празднование на неделю позже или празднуй без меня. – Звучит холодный ответ и я задыхаюсь от злости.
– То есть, тебе наплевать на все?
– На твой день рождения – да, на заключение сделки – нет. Потому что праздник можно устроить в любой другой день или, на крайний случай, он повторится в следующем году. А шанс выкупить активы для более стабильной позиции твоей же фирмы выпадает всего раз. Не стоит обижаться.
– А что мне можно делать?
– Учиться правильно расставлять приоритеты. Кристина, ты в скором времени станешь главой отцовской компании. А у главы нет ни праздников, ни выходных. Все это возложено жертвой у алтаря процветания твоего дела. Привыкай.
– Но ведь я еще не на этом месте! – взрываюсь в ответ.– Ты можешь, находясь дома, выключать делового партнера и наставника? Я меньше всего хочу слышать нравоучения от тебя, когда мы находимся вместе.
– А что ты хочешь слышать?
– Ты обещал мне совсем другую жизнь, помнишь?
Бэкк на мгновение отрывается от приготовления салата и в упор смотрит на меня.
– Я помню, что не гарантировал тебе розовых соплей и ты была согласна на это. И я не понимаю, с какой стати девушка с разумными взглядами на жизнь вдруг превратилась в ноющее по каждому поводу существо. Меня бесят такие слабохарактерные особи. Рядом со мной должна быть сильная женщина. И в данный момент, ты совсем на нее не тянешь. Ты меня сейчас очень сильно разочаровала, Кристина.
Слова, слова, слова… как пощечины по моему сознанию. Бьют четко в цель и оставляют кровавые отпечатки после себя. Нелестные эпитеты раздражают слух и натягивают нервы в канаты. Где-то на подсознательном уровне понимаю, что он специально говорит так, чтобы встряхнуть меня. Но зачем? Ответ на этот вопрос приходит сразу же. Ему стало скучно со мной. Спокойная и домашняя Кристина его не устраивала. Кайл жаждал адреналина и эмоций с надрывом, как это было раньше.
– Но раз уж мы затронули эту тему,– он с грохотом вколачивает нож в разделочную доску и вытирает руки об полотенце, – да еще и в таком ключе, думаю, стоит тебе получать свой подарок сейчас. Чтобы я не выслушивал очередные претензии.
С этими словами, Кайл обходит стол и движется куда-то в гостиную, а оттуда обратно ко мне.
– Это тебе, – и он швыряет на столешницу небольшую бархатную коробочку.
Она скользит мне прямо в руки, но я к ней не притрагиваюсь. Мне мерзко. Мерзко от того, что он швырнул ее мне так, будто я была скулящей псиной, которая требовала от хозяина кость.
– Неужели не откроешь? – он, как ни в чем не бывало,
