— Ты наблюдательна, — признал Мартин.
— Так почему бы нам тогда не попробовать, а?..
— Нам нечего пробовать. Пойми: ты молода и красива. На кой черт тебе сдался я, немолодой уже преподаватель с кучей проблем? Разве тебе не хочется гулять с ребятами, кататься на крутых машинах и прогуливать занятия? Как учитель я не должен был бы этого говорить, но… Мэг, подобное поведение для девушек твоего возраста кажется мне куда более естественным, чем тяга к старому учителю.
— О, Мартин, ты вовсе не старый! Именно такие мужчины мне и нравятся. Сильные, умные, знающие, как доставить женщине удовольствие. Ты мог бы научить меня всему. Обещаю, что буду прилежной ученицей. Я буду делать только то, что ты пожелаешь. То, что тебе больше всего нравится…
Мэг снова прильнула к нему. Она говорила все быстрее и тише. Вскоре ее речь превратилась в страстный шепот. Она прижалась щекой к щеке Мартина.
— Давай же забудем обо всех преградах. Будем вместе… доставим друг другу наслаждение… никто, никто об этом не узнает, если ты не захочешь. Мне будет достаточно знать, что ты любишь меня…
— Мэг, остановись…
Она бесстыдно провела ладонью по его ширинке, затем запустила руку под рубашку и провела пальцами по спине.
Мартин оттолкнул девушку и, быстро собрав со стола бумаги, засунул их в папку.
— Убегаешь от меня? — с усмешкой спросила Мэг, раскрасневшаяся от желания.
— Надеюсь, ты подготовишься к завтрашнему семинару, — охрипшим голосом заметил Мартин, прежде чем покинуть кабинет.
— Шерри, то тебя нет целыми месяцами, а то ты наведываешься через день.
— Нэнси, ты что, не рада, что я пришла? — преувеличенно оскорбленным тоном спросила Шерри. — Я могу и уйти.
— Нет-нет, заходи. У тебя такой вид, словно после нашего последнего разговора умер очередной твой родственник. Я уж думала, ты перехоронила всех за последний месяц после того, как вы с Мартином расстались.
— Не смешно.
— Прости.
— Я принесла пару пирожных. Может быть, выпьем по чашечке кофе? Сейчас все равно мертвый час.
— Обеденный перерыв. Когда люди жуют, они забывают обо всех проблемах. Если бы не ожирение, я бы всем рекомендовала заедать свои проблемы сладостями. Если съедать хотя бы по паре шоколадных конфет в день — никакая депрессия не страшна.
— Лично я предпочитаю яблоки. Для здоровья полезнее.
— Тебе как раз пора переходить на апельсины.
— Это еще почему?
— Потому что яблоки настроение не поднимают, а апельсины врачи рекомендуют в качестве антидепрессантов.
— У меня нет депрессии.
— Ага, просто у тебя уже месяц дурное настроение, слезы в глазах и такой вид, что и мне жить не хочется.
— Нэнси, ты придумываешь. Я ведь понимаю, что жизнь не остановилась. Жила ведь я как-то без Мартина двадцать семь лет!
— Ты хоть сама веришь в то, что сейчас говоришь? Меня можешь не убеждать.
Шерри вздохнула.
— Что, Мартин так и не звонил? — сочувственно спросила Нэнси.
— Нет.
— Я не понимаю, почему ты сама не можешь набрать его номер.
— Что я скажу?
— Для начала — привет. Потом — как дела?..
— Мартин не захочет со мной разговаривать.
— С чего ты взяла? — Нэнси уже порядком устала от этого разговора. Он повторялся — с небольшими вариациями и отступлениями от наболевшей темы — при каждой встрече подруг.
— Если бы Мартин хотел со мной поговорить, тогда бы позвонил сам.
— Вы два упрямых осла! Долго ты еще собираешься страдать втихомолку?
Шерри пожала плечами.
— Я вовсе не страдаю. Да, мне действительно не хватает Мартина… я привыкла к нему… Однако с каждым днем мне все проще обходиться без него. Я снова могу часами лежать в ванне и смотреть глупые ток-шоу для домохозяек. Мне не нужно ломать голову над тем, что приготовить на ужин. Еще… — Она задумалась. Не придумав ничего, на ее взгляд, стоящего, Шерри сникла. На ресницах снова блеснули слезы.
— Ну вот, — Нэнси вздохнула, — снова ты принялась хныкать. Где там твои пирожные?
Шерри протянула подруге бумажный пакет с пухлыми розовыми буквами — инициалами кондитера.
— Мои любимые! — радостно воскликнула Нэнси.
— Я знаю. Рада, что угодила. Это тебе за все твои мучения. Я ведь понимаю, что уже достала тебя своим нытьем. У тебя и без меня хватает негатива по работе. Помнится, раньше мы болтали друг с другом, чтобы отвлечься от мрачных мыслей… В кого я превратилась?
— Шерри, ты ведь не виновата, что тебе грустно.
— Однако и ты не обязана меня развлекать. Если человек сам не поднимет себе настроение, то это не удастся даже самому лучшему на свете клоуну и весельчаку.
— Я твоя подруга. — Нэнси накрыла руку Шерри своей ладонью. — Боже, какие ледышки! Сейчас же наливай себе кофе и грей руки. На дворе весна, а ты мерзнешь и чихаешь.
— Апчхи! — в подтверждение слов подруги чихнула Шерри. — Ты абсолютно права. У меня все не как у нормальных людей. Вместо того чтобы радоваться, влюбляться… я сижу дома одна.
— Шерри, позвони Мартину в конце концов!
— Не могу.
— Что значит — не можешь?
— То и значит, что не могу.
— Держи. — Нэнси протянула ей телефонную трубку. — Возьми ее в руку.
— Нет, только не сейчас. — Шерри отпрянула от телефона.
— А когда? Шерри, ты уже не в первый раз приходишь ко мне и жалуешься на судьбу. Когда же я предлагаю тебе конкретное решение твоей проблемы, ты пасуешь.
— Я должна забыть Мартина.
— У тебя ничего не получится.
— Получится. Я справлюсь с этой зависимостью. Есть масса методик и тренингов…
— Твоя зависимость называется любовью.
— Как бы она ни называлась, я ее в себе переборю.
Нэнси скептически покачала головой.
— Или она — тебя. Пока что счет в ее пользу. Интересно было бы посмотреть на Мартина.
— Я его видела вчера, — словно между делом заметила Шерри.
Нэнси во все глаза уставилась на подругу.
— Где?
— Он выходил из школы.
— Ты что, следила за ним?
— Нет… просто проходила мимо и…
— Интересно, куда это ты могла направляться мимо школы, в которой работает Мартин? Не пытайся меня обмануть, дорогая. Вы хоть поговорили?
Шерри покачала головой.
— Даже не поздоровались? — недоверчиво спросила Нэнси.
Шерри снова покачала головой.
— Как это? Вы что, прошли мимо друг друга… А, так ты еще и следила за ним из-за угла?! — догадалась Нэнси. — Очень по-взрослому: прятаться от любимого мужчины, подсматривать за ним в замочную скважину… скоро ты начнешь звонить ему по ночам и молчать в трубку.
