так близко, что ее ягодицы задевали его пах. Он обнимал ее за талию и наслаждался каждым мгновением их путешествия.
К тому времени, как они прибыли к его дому, все его тело горело от желания. Он нетерпеливо нажал на кнопку лифта. Как только двери закрылись, он притянул ее к себе и поцеловал. От страсти он терял остатки здравого смысла.
— Мой этаж ближе, — прошептала Кристи, покусывая мочку его уха.
— Но презервативы в моей квартире, — пробормотал Джеймс, улыбаясь.
Она ахнула, когда он провел большим пальцем по ее возбужденным соскам.
Двери лифта открылись, и он возблагодарил всех богов, что смотрели на них сверху. Коридор был пуст. Он прижал ее спиной к двери, пока возился с ключами.
Двери распахнулись прежде, чем Джеймс успел найти верный ключ. Они бы оба упали, если бы он не успел подхватить Кристи за талию. Второй рукой он уперся в дверной косяк.
Джеймс поднял глаза, разгоняя пелену перед глазами. Моргнув, он встретился взглядом с холодными глазами своей матери. Она пристально смотрела на него и Кристи. На мгновение в нем вспыхнула ненависть: такой момент испорчен.
Он осторожно помог девушке обрести равновесие.
— Кристи, позволь тебя познакомить с моей матерью, Дениз Купер-Форд. Мама, это Кристи Минслоу.
Какого черта его мать делает здесь? Он с трудом заставил губы сложиться в подобие улыбки.
— Вот это сюрприз! Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Здравствуй, Джеймс.
Его мать не усмехнулась и даже не улыбнулась. Кристи едва сдержалась, чтобы не спрятать лицо в рубашке Джейми. Сглотнув, она пожала властную руку, протянутую ей.
Кристи с трудом удавалось мыслить, в то время как ее тело горело от желания. От Дениз Купер-Форд веяло арктическим холодом, и на мгновение это помогло. Кристи смогла яснее разглядеть женщину, и внутри все сжалось. Интересно, встречала ли она когда-нибудь человека с такой идеальной осанкой?
Просто… невероятно. И это та самая женщина, что вырастила Джейми? Она была такой холодной.
Джеймс наклонился и поцеловал мать в щеку. Никаких объятий. Кристи и представить не могла, чтобы Дениз кого-то обнимала.
— Что привело тебя в Сингапур, мама?
Разве Дениз не должна быть на пенсии?
— Совет директоров планирует переворот, Джеймс. После твоего нелепого интервью Клод Ричардсон бросил нам вызов. Он претендует на должность генерального директора. Если ты не примешь меры немедленно, впервые в истории компании у руля «Мольто Аркета» будет стоять не Купер-Форд. Я не собираюсь с этим мириться.
— Разве это так уж плохо? — спросила Кристи, переводя взгляд с Дениз на Джейми. На лицах обоих застыл ужас. — Э-э-э… видимо, да. Конечно, это отстой, что ты не сможешь внести изменения в политику компании, как хотел, Джейми.
«Отстой»? Неужели она произнесла это слово в присутствии Дениз Купер-Форд? Она продолжила говорить, стараясь скрыть явный промах.
— Мы оба знаем, что перемены назревали давно…
— Именно из-за этих перемен мы и оказались в таком затруднительном положении! — Дениз сердито смотрела на сына. — Как ты мог действовать так безрассудно, Джеймс? Я вне себя от ярости.
Кристи с трудом сдержала негодование. Дениз, черт возьми, должна гордиться сыном!
Дениз ходила по комнате, а Кристи повернулась к Джейми:
— Вы остаетесь главными акционерами. Вы не теряете компанию. И можете продолжать выступать за изменения, которые хотите внести.
В его глазах появился свет.
— Верно. И…
— Я отказываюсь слушать подобные разговоры! — Дениз резко повернулась к ним. — Я не позволю тебе сдаться без боя, Джеймс. Ты, может, и забыл обещание, которое дал отцу, но я — нет!
Джейми стал холодным и отстраненным. Сердце Кристи заболело от тревоги за него.
— Никто не говорит об уходе, — ответил он.
Его мать… просто ужасная женщина!
Сегодня утром Джейми был очарован детскими воспоминаниями Кристи о матери — их пляжный отдых, импровизированные танцевальные вечеринки, поездки в город и пикники в Гайд-парке. В их семье часто не было денег, но зато было много тепла и любви.
Кристи поняла, что Джейми рос в роскоши, но совсем без тепла. Она ни за что на свете не поменялась бы с ним местами. Неудивительно, что его заворожили истории из ее детства.
Кристи не жалела, что рассказала ему о своей жизни — о Рождестве, вечеринках и кино. Ей хотелось поделиться с ним всем хорошим, что было у нее.
Джейми заслуживал тепла и любви. Заботы.
Ее сердце внезапно замерло, а во рту пересохло. Джейми заслуживал любви, но…
Она сглотнула. Она ведь не сделала ничего глупого? Страсть, желание — это одно, но любовь?
Нет, конечно нет. Просто безумная мысль.
— Думаю, тебе придется вернуться в Нью-Йорк, — сказал Джеймс матери.
Сердце Кристи замерло от этой мысли.
Дениз резко остановилась.
— Ни в коем случае. Мы не едем в Нью-Йорк. Пока у нас нет плана. — Холодные глаза Дениз пригвоздили Кристи к месту. — И ты, дорогая, станешь его частью.
Холодок пробежал по спине Кристи.
— Ты оставишь в покое Кристи и «Пляжный Понедельник». — Джейми вскинул подбородок. — Она ничего нам не продаст, пока я не дам гарантий, что мы готовы реализовать ее программы и стратегии. Более того, я не виню ее в этом и не собираюсь переубеждать.
Он сделал ход конем.
— Переговоры придется отложить до тех пор, пока все не разрешится в «МА».
На лице Дениз застыло потрясение. Возможно, ей еще никогда не приходило иметь дело с таким прямым противостоянием.
— Единственное, что я хочу знать, — он хлопнул себя по бедрам, — так ответ на вопрос, зачем ты впутываешься в это дело? Вероятно, от твоего внимания ускользнул тот факт, что ты вышла на пенсию.
— Джеймс, я…
— Тебе мало одного сердечного приступа? Ты серьезно настроена на второй?
Кристи решила, что сейчас самое время проявить такт и отступить.
— Очевидно, вам есть что обсудить. На этом я попрощаюсь. До завтра, Джейми.
С этими словами она повернулась и убежала. Она не могла влюбиться в Джейми Купер-Форда. Не могла!
Следующим утром на телефон пришло сообщение. Кристи так поспешно вытащила из сумки телефон, что чуть не выронила.
От Джейми.
— Где ты?
— В Садах у залива.
— Встретимся в Роще сверхдеревьев через пятнадцать минут?
Вместо ответа Кристи отправила эмодзи «палец вверх».
Тринадцать минут спустя они встретились. Джеймс выглядел усталым. Его плечи были скованы от напряжения, под глазами залегли тени. Ей хотелось его обнять.
Она этого не сделала. Вчера она готова была не только на объятия, но в холодном свете рассвета — после бессонной ночи — она заглушила протесты сердца и
