— А ну, мама, — сказал Слэйд, отдавая Либи и садясь напротив, — подержите-ка пациента, а я дам ему лекарство.
Зачерпнув ложечкой порцию мороженого, он протянул его девочке.
— Ах, совсем забыли! Нужна камера. Надо бы запечатлеть этот исторический момент.
Слэйд вел себя, как настоящий отец, а со стороны оба они выглядели, как любящие муж и жена, восторгающиеся своим чадом.
Открыв ротик, Либи осторожно попробовала предложенное ей лакомство и, зачмокав от удовольствия, тут же замахала ручонками, попросив еще.
Слэйд и Андреа одобрительно засмеялись. Либи захлопала в ладоши, как бы передразнивая проявленную взрослыми радость. Слэйд продолжал кормление, явно испытывая не меньшее удовольствие. Взглянув на Андреа, он заметил слезы у нее на щеках.
— Материнские чувства? — спросил он.
Закусив губу, Андреа молча кивнула. Вдруг лицо ее исказилось, и она судорожно зарыдала. Глупо так распускаться, подумала она, но ничего не могла с собой поделать. Слэйд обошел вокруг стола, сел рядом и обнял ее. Жест был настолько естественным, что Андреа сразу почувствовала облегчение и невольно положила голову ему на плечо. Либи с любопытством наблюдала за происходившим.
— Простите, — прошептала Андреа. — Я, кажется, слишком разнюнилась.
Слэйд протянул ей платок. Вытерев глаза, она огляделась и увидела стоявших в дверях Грэйс и Эда.
Появление родителей Майкла вернуло Андреа к реальности. Когда они подошли к столу, Грэйс выглядела расстроенной.
— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросил Эд.
Из последних сил Андреа переборола себя. Она смущенно представила им вскочившего на ноги Слэйда, объяснив, что ее волнение связано с Либи. Мужчины пожали друг другу руки и обменялись обычными, ничего не значащими фразами.
— Что с тобой, дорогая? — прошептала Грэйс, присаживаясь на стоявший напротив стул. — Мы можем тебе чем-то помочь?
— Спасибо. Мы угощали Либи первым в ее жизни мороженым, и я немного расстроилась… из-за Майкла.
Грэйс взглянула на разговаривавшего с Эдом высокого интересного мужчину. Она выглядела явно смущенной возникшими у нее подозрениями.
Между тем Слэйд пытался объяснить, каким образом он оказался в компании Андреа и Либи. Несвязный разговор продолжался еще несколько минут. Чувствуя себя страшно неловко, Андреа была рада заняться закапризничавшей дочерью.
Наконец Грэйс и Эд распрощались. Купив мороженое, за которым приехали, Перины вышли. Напоследок Грэйс украдкой взглянула на Андреа.
— Кажется, родители вашего мужа отнеслись ко мне не очень-то благосклонно, — заметил Катлер.
— Свекровь ничего еще не знает, — отвечала Андреа, вытирая остатки мороженого на детском личике.
— То есть как?
— У меня не хватило духу сказать ей, что, возможно, отец Либи — не Майкл.
— Мне казалось, вы уверены в том, что она дочь вашего покойного мужа.
— Я говорю о точке зрения доктора Эллисона, а не о своей, — сказала Андреа, недовольная тем, что ее уличили в непоследовательности.
— Если вы правы, ей не о чем волноваться.
— Это так, но Грэйс всегда страшно из-за всего переживает, и я не хочу, чтобы она мучилась, пока все окончательно не прояснится. Мы со свекром решили до поры до времени ничего ей не говорить.
— Кажется наша… дружба превращается в такую же деликатную проблему, как и путаница в лаборатории клиники.
— Проблему для кого?
— Для миссис Перин.
— Я вольна делать все что захочу. Эд и Грэйс — самые близкие мне люди, но своей жизнью я, конечно, распоряжаюсь самостоятельно.
Либи опять захныкала, и Андреа начала терять терпение.
— Ей пора спать. Нам лучше ехать домой.
Слэйд, явно недовольный решением Андреа, пытливо посмотрел на нее.
— Хорошо. Если вы готовы, едем.
Всю дорогу назад они в основном молчали. Андреа понимала, что теперь все еще больше запуталось и что ей некого винить в этом, кроме себя самой. Наверное, она сделала глупость, появившись со Слэйдом на людях. Еще большим идиотством было вообще с ним встречаться. Идет настоящая война из-за Либи, и они противники в этой войне.
Слэйд поставил машину перед домом и прошел с ними до террасы, остановившись у ступенек. Покачивая на руках дочурку, Андреа сверху посмотрела на него.
— Спасибо за прекрасно проведенный день, день воспоминаний.
— Я тоже получил большое удовольствие, — ответил Катлер, задумчиво глядя на нее.
— Благодарю вас, что разделили со мной радость от первого в жизни Либи мороженого. — Андреа хотелось закончить день на приятной ноте. — Но вы, конечно, правы, надо было ее запечатлеть.
— Второе посещение кафе уже не будет таким крупным событием, но позволит нам исправить это упущение. О камере и пленке я позабочусь.
Андреа поняла, куда клонит Слэйд, и отрицательно покачала головой.
— Спасибо, но, думаю, одного раза вполне достаточно.
— Для кого?
— Для меня.
— Значит, чтобы еще раз встретиться с вами, я опять должен нагрянуть без приглашения?
— Надеюсь, вы не сделаете этого.
— Вы действительно не хотите больше меня видеть? Мне казалось, мы прекрасно провели время.
— Вот именно. Может, поэтому нам и не надо больше встречаться.
Андреа почувствовала себя не в силах продолжать этот разговор. Она повернулась и вошла в дом. Стоя с закрытыми глазами у двери, она тихонько покачивала Либи, пока не услышала, как машина отъехала.
Андреа знала, что настало время рассказать обо всем свекрови. Уложив Либи, она пригласила Кинди, тринадцатилетнюю девочку-соседку, которая обычно оставалась с ребенком, когда ей надо было зайти к родителям Майкла. Эд отсутствовал — уехал в служебную командировку. Грэйс на кухне пекла пирог. Она встретила невестку с несколько смущенным, хотя и вполне дружелюбным видом.
— Эд все мне рассказал, — объявила она, наливая Андреа стакан чая со льдом. Они сели за стол.
— Мне страшно неловко, что я скрывала это от вас. Мы не хотели вас расстраивать, — сказала Андреа, опустив глаза.
— Для меня это был настоящий шок, но я представляю, как невыносима для тебя эта неопределенность, — ответила Грэйс. — Слава Богу, что Майкл ничего не знает.
Хотя в словах свекрови и не чувствовалось никакого подтекста, Андреа стало не по себе. Закусив губу, она старалась справиться с охватившим ее волнением.
— Хочу, чтобы ты знала, — продолжала Грэйс. — Если Либи все-таки окажется ребенком Катлера, это не изменит нашего отношения к ней.
Андреа понимала, что сейчас в Грэйс говорит рассудок. Что скажут чувства? В голосе свекрови она уловила нотки неуверенности. Конечно, для них это потрясение. В конце концов Либи — ребенок их единственного сына.
