уже стал выше отца, и между ними все еще было большое сходство. Только глаза у Стаса со временем позеленели как у матери и были такие же открытые, ясные как у нее. Рава посмотрел в них и его пробрала нежность как будто увидел Лию. «Такой же ранимый как мать» — подумал он с теплотой. Сын не подозревал какую услугу оказал ему. Он никак не мог решиться объясниться с Лией, сердцем понимая что время работало не на них.
— Да, собирайся, прямо сейчас и полетим. Позвоню в аэропорт закажу билеты. Только давай сделаем матери сюрприз, не звони ей.
Рава снова испугался, — а вдруг Лия не захочет его видеть.
Питер встретил их ветром и сыростью. Осенью здесь рано темнело, и под аркой туннеля, который вел к дому, где жила Лия, и вовсе не было света. Большой букет, который держал Рава так и стремился вылететь из рук, но он крепко прижимал его к себе. Он уже забыл когда носил Лие цветы, поэтому сейчас чувствовал себя молодым юношей, идущим на первое свидание. У него было приподнятое настроение. Они только вошли в туннель и тут же увидели в конце его Лию. Она была с мужчиной, с которым оживленно говорила и они негромко смеялись. Но не это остановило отца с сыном. В этот момент ее легкий плащик распахнулся от ветра и стал виден ее большой живот. Она была беременна.
Рава дернулся, остановился, а потом схватил сына за руку и потащил его назад. Лицо его стало бледным, он сжал решительно рот и яростно выбросил букет на дорогу. Сын шел рядом. На его лице была растерянность, непонимание, которые постепенно уступали место злости.
— Ну вот кажется и все выяснили, — наконец вымолвил отец с болью и гневом. — А ты мне говорил о моей измене. Так кто из нас виноват? И глубоко вздохнув: —Ты домой или остаешься? — не глядя на сына спросил Рава.
— Я с тобой.
Поймав такси они поехали в Пулково.
Дома их встретила бабушка, лицо которой светилось надеждой. Она сидела за празднично накрытым столом. Но когда увидела их одних, то сразу все поняла и поникла. Стас холодно кивнул ей и сразу же прошел к себе, а Рава тяжело опустился на стул рядом с тещей.
— А где Лия? — робко спросила она зятя.
Рава тяжело вздохнул.
— Мама, — начал он с трудом подбирая слова. — Я не хотел вам говорить ничего о том, что между нами произошло. Его желваки заходили под скулами от напряжения и обуреваемых чувств. Он никак не мог выговорить эти слова.
— В общем у Лии другой мужчина и она беременна, — Рава замолчал и так сидел несколько минут. Теща тоже молчала, переваривая услышанное.
Затем она встала и подошла к нему. Обняла его за плечи и стала говорить.
— Зятек, дорогой, мы с тобой уже много лет, послушай меня. старую. Ты для меня как сын, как самый близкий человек. Ты вспомни вашу любовь. Вспомни Лию, которая бегала за тобой, переступая через мужа, через свою гордость, не слушая твою мать, меня. А ведь в нашем маленьком городке, где все всё знали, это было непросто. Подумай о ее чувствах когда она узнала про тебя и Вальку, когда ты увез ее с собой. Но ведь она ни разу не засомневалась в себе и в тебе. Почему ты трусливо сбежал, вместо того чтобы подойти и все выяснить?
Рава резко поднялся и вышел из комнаты. В это время зазвонил городской телефон. Тетя Зина подошла и взяла трубку. Звонила дочь Оля, в кои веки.
— Мама как ты, как твое здоровье, — голос ее слышался издалека.
— У нас беда Оленька, — тихо заплакала мать. — Лия ушла из дома, вроде как к другому и беременна от него.
— Господи, опять, — услышала злой голос дочери. — Как же она достала со своими хахалями. — Неужели не надоело. Этот-то чем не угодил? Ведь рвалась к нему, готова была на все, по колониям ездила.
Дочки давно не общались. С тех пор как Оля узнала о беременности сестры от Равы и о том, что она к нему ездила в колонию, уехала едва закончив школу в далекий Барнаул, где после горного техникума пропала со своим геологом на долгие годы. Лия после приезда в Москву пыталась наладить отношения, но та и слушать ее не хотела.
Чувствуя свою вину, не слушая дальше дочь, мать положила трубку и медленно пошла в свою комнату. Ей было жалко свою непутевую Лию, она подумала, что не должна была оставлять ее одну.
— Ну что сынок позвонил Лие? — спросила утром за завтраком тетя Зина своего зятя.
Тот нахмурился, а Стас с удивлением посмотрел на отца.
— Я что-то пропустил, папа?
— Тебе никуда не надо? — в свою очередь спросил сына Рава.
— Уже бегу, надо сдать учебники в библиотеку, еще кое-куда заехать. Можно я машину возьму?
— Бери, только осторожнее будь.
— Хорошо отец, созвонимся позже.
— Пока бабуля.
Бабуля покивала ему головой, занятая своими мыслями.
— Ну так что, сынок, — снова поинтересовалась она у сидящего напротив зятя, когда внук ушел.
— Нет, не звонил и не буду.
— Почему? — испуганно, ослабевшим внезапно голосом спросила теща.
— А почему я должен всегда чувствовать свою вину? Почему ваша дочь не может сказать хоть два слова? Даже если она уже живет с другим, можно было позвонить, я же не чужой, она же как вы говорите любила меня так, что бегала за мной, поправ свою гордость. С чего вдруг вот так поступать со мной, как с вещью? Мы ведь пока еще муж и жена. И у меня тоже есть гордость, есть амбиции. В конце концов, я что все время должен оправдываться за то чего не сделал? Пожалуй, я действительно теперь задумаюсь, а так ли я себя правильно вел в отношении нее? Вот подумал и решил, что она может быть свободной и реализовывать себя в карьере, в личной жизни сколько ей вздумается. Не буду ей мешать. В свою очередь я тоже буду чувствовать себя свободным от каких-либо обязательств.
Он встал, но взглянув на состояние тещи дал заднего и с участием сказал:
— Вы идите отдыхайте, у вас вид совсем плохой. На самом деле у меня нет времени сейчас, но я конечно позвоню. Позже, обязательно. Не волнуйтесь. Я сейчас позову Розу, пусть она вас отведет в комнату.
В комнате тетя Зина попросила Розу принести ей телефон, а
