дразнить ее, заставлять смеяться, а она – отплатить тем же. Между ними возникло то, чего она так старалась избежать.
То, во что не рискнет ввязываться в дальнейшем.
– Я не пытаюсь связать тебя, если ты об этом. – Он пошел дальше: – Почему бы не повеселиться без обязательств, пока есть возможность?
– Мы женаты, Тони. Нити уже есть.
– Тогда еще больше причин использовать их по максимуму.
Его широкая улыбка говорила о том, что он уверен в своем аргументе. Но она разочарует его.
– Мы подписали контракт. Никакого секса.
Тони медленно кивнул, будто только сейчас понял, что она говорит серьезно.
– Мы так и сделали. Но, Отэм, это соглашение между нами. Мы можем изменить его, если захотим. И прошлой ночью… – Он замолчал, нахмурившись.
– Прошлой ночью я хотела тебя, – стоит признаться в этом и себе, и ему, – но думаю, я увлеклась фестивалем огня, нашим разговором, музыкой…
– Все эти языческие костры. Слава богу, это не Белтейн, я полагаю. Кто знает, что бы мы вытворяли тогда?
Тони пытался шутить. Но его напряженные плечи, когда он сидел, прислонившись к изголовью кровати, и сжатые челюсти свидетельствовали об обратном.
Интересно, когда это она так хорошо научилась читать его мысли?
– Я просто думаю, что все равно скоро уезжаю, и потому есть ли смысл продолжать? Брак только по договору.
Это прозвучало спокойно и рассудительно, не так ли? Вероятно, он не заметил паники, бушевавшей внутри ее. Страха слишком сильно влюбиться в него. Не нужно рисковать. Она думала, что любит Робби, и к чему это привело? Попала в ловушку отношений, замешенных на деньгах, контроле и страхе. Это разбило ее сердце и доверие к себе. О, она знала, что Тони не такой, как Робби.
Но она‑то оставалась прежней. И знала себя. Знала Тони. Знала, что его в планы на будущее не входят долгие отношения, а это не более чем забава, пока он не продал поместье и не двинулся дальше. В конце концов, они оба согласились на это.
– Брак по договору, – повторила Отэм, пытаясь собрать одежду. Наверняка прошлой ночью нижнее белье на ней было.
Тони молчал так долго, что она рискнула взглянуть на него.
– Если это то, чего ты действительно хочешь, – сказал он наконец, – тогда мне тоже лучше забыть о прошлой ночи.
Тони тяжело поднялся с кровати и, схватив брюки, выскочил в ванную. Отэм вздохнула и быстро закончила одеваться, торопясь уйти до того, как он вышел.
Следующая неделя выдалась ужасной. И для Тони, и для всех остальных, с кем он контактировал. За исключением того, что Отэм казалась довольной положением дел. Они уже не спали вместе. Стена из подушек снова вступила в силу, и он не думал, что ночные кошмары снесут ее. Хуже того, они даже не обедали вместе, не разговаривали и не шутили, как раньше. Ужины проходили в тишине. Тони работал в кабинете до тех пор, пока Отэм не засыпала на своей половине кровати.
Если бы не один ночной инцидент, он был бы уверен, что она больше не интересуется им вообще.
Однажды ночью, далеко за полночь, выходя из кабинета, Тони столкнулся с Отэм на верхней площадке лестницы.
Она его не видела, это стало ясно по тому, как она вскрикнула от неожиданности, когда они столкнулись. Он схватил ее, чтобы удержать от падения с лестницы, и внезапно обнаружил, что прижимает к перилам. На ней не было ничего, кроме тонкой пижамы, и он чувствовал ее тело рядом с собой. Ее дыхание участилось, глаза широко раскрылись, соски под тонкой футболкой напряглись уж точно не от холодного октябрьского воздуха.
Боже, он хотел поцеловать ее, чертовски уверенный в том, что и она тоже этого хотела. Но они заключили сделку. Поэтому он отступил, извинился. Она пробормотала, что шла за водой, и вернулась в спальню. Он провел всю ночь, мучимый снами о ней, в то время как она крепко спала по другую сторону стены из подушек.
Теперь, спустя неделю после фестиваля огня и совместной ночи, все только ухудшилось. И улучшений, казалось, не предвидится.
Он вернулся в Уишклифф с желанием продать дом и взвалить ответственность за управление поместьем на кого‑то другого. Какая жестокая ирония: поместье теперь давало возможность сбежать от невыносимого напряжения брака, ведь он бросился управлять этим местом, чтобы увеличить дистанцию между собой и Отэм. А теперь хотел убежать от собственных растущих и, к сожалению, невзаимных чувств к чертовой жене.
На следующее утро, в понедельник, позвонил агент. И внезапно более масштабный план побега снова показался возможным.
– Ты нашел кого‑то? Неужели?
Несмотря на то что поместье было отличной инвестицией для подходящего человека, в мире их насчитывалось не так много, особенно с учетом оговорок при продаже, которые Тони включил, чтобы защитить нынешних работников и жителей Уишклиффа и окрестных деревень. Он надеялся, что они найдут кого‑нибудь до того, как истекут три месяца с Отэм, но по мере того, как проходили недели, он терял оптимизм. Теперь казалось, что произошло чудо.
Агент бубнил о деталях, в том числе о длинном списке документов. Тони распорядился отправить его по электронной почте, зная, что не сможет запомнить все, слишком уж занят размышлениями. Он добился именно того, что намеревался сделать. Незаметно нашел покупателя. Во многом благодаря ложной безопасности и рассеянности, вызванной женитьбой на Отэм. Разве он не должен быть взволнован? Даже в восторге? А он чувствовал себя таким… противоречивым. Он хочет продать. Не желает становиться виконтом, не хочет управлять поместьем, которое в некотором смысле убило отца и Барнаби.
Тони не хотел такой жизни, зная, что не сможет соответствовать памяти брата.
Однако он наслаждался этим. Ему нравилось знакомиться с поместьем и его жителями, и не важно, что для этого пришлось занять место покойного брата. Ему нравилась работа, которой он всегда избегал. Он, к его крайнему удивлению, с радостью принимал на себя ответственность за это.
Безусловно, многое из этого было связано с ситуацией здесь. И прежде всего с тем, что его вела Виктория и сама уже двигалась дальше.
Более того, у него есть Отэм.
Отэм, чтобы каждый день обедать с ней и рассказывать о делах в поместье. Ей удалось подружиться со всеми, даже со старым Гаретом, и теперь она отчитывалась перед ним о том, что говорили персонал и арендаторы. Отэм, с которой можно посидеть вечером у костра, строя планы на будущее. Отэм в его объятиях, в его постели, на одну драгоценную ночь.
Она – причина того, что ему
