Егор
Китель был бесповоротно испорчен. Сначала не понял, как он оказался лежащим на стуле, но не обратил внимания, а зря. Огромную дыру на спине никак не прикрыть, так что я полез в шкаф хотя бы за костюмом и рубашкой, но не обнаружил там ничего. Совсем забыл, что домработница отнесла всё в химчистку.
Из самого приемлемого надеть можно было лишь джинсы или спортивный костюм. Первое нельзя, а вот второе издалека хотя бы смотрится более-менее, ведь черного цвета. Пришлось идти против принципов и надевать его, хотя я не приветствовал на работе свободный стиль, строго требуя от подчиненных ходить при параде.
Взъерошил волосы и вздохнул, стоя перед зеркалом.
– Прости, – раздался голос Алёнки, вставшей на пороге моей спальни.
Глянул на нее грозно, но эффекта мой взгляд не произвел. Она захлопала глазами и вдруг потянула к себе Катюшу, которая стояла за стеной.
– Пласти, папочка, – сделала умилительные глаза девчушка, и мое сердце дрогнуло.
Одно дело – орать на подчиненных, великовозрастных лбов, и совершенно другое – злиться на ребенка, который вроде как и не хотел ничего плохого. Не со зла ведь.
– Прощаю, Катя, но это в первый и последний раз, поняла? – погрозил пальцем, делая суровый вид для проформы.
Она закивала, шаркая ножкой, и опустила глаза, принимая печальный вид. Захотелось потереть грудину, которую вдруг прострелило легкой болью. Это что такое, чувство вины, что ли? Глупости.
Прищурился, глядя на двух девиц, которые еще не раз создадут мне проблем. Хотел семейной жизни, Романыч? Получи и распишись. Судя по хитрому взгляду, который старательно прятала Катя, она ничего не поняла, да и что можно ожидать от трехлетки, ей-богу. Значит, нужно направить ее энергию в другое русло.
– Так мы завтракать будем сегодня или как? – подергал бровями и засиял, придя к нужному решению.
Алёнка кивнула и, подхватив Катюху, умчалась вниз. Пока на кухне готовился завтрак, позвонил одному из подчиненных. Его дочка как раз ходила в садик неподалеку от моего дома. Переговорив, убедился, что сад частный и строго охраняемый, по программе какой-то Монтессори, но последнее я слушал без интереса, не понимая отличий всех этих методик.
– Егор Романыч, так у вас и правда семья завелась?
Вот же хитрован, воспользовался случаем и спросил без стеснения.
– Правда-правда, Жданов, и не скалься там.
– Да что вы, как можно.
На этом распрощались, но чувствовал я, что на работе меня ожидают зубоскальство и шепотки. Слухи до наших хоть и дошли, но одно дело – просто слухи, а другое – когда я сам подтвердил их.
– В общем, я обо всем договорился. С завтрашнего дня Катя будет ходить в детский сад.
Видя страх и возмущение в глазах Алёны, сразу пресек любые попытки к неповиновению.
– Сад частный и охраняемый. Дети наших сотрудников туда ходят. – Сел на стул немного подальше от девочки, вяло ковыряющейся ложкой в каше. – Ты, главное, за неделю собери нужные документы, список они тебе дадут. Медсправка там и так далее. Насчет прописки не переживай, мои парни сегодня всё сами организуют, ты мне, главное, документы ваши дай.
Алёна молчала, но слушала меня с подозрением во взгляде. Вздернул бровь, намекая, кто перед ней сидел, и она со вздохом навострила лыжи в гостиную.
– Не сейчас, пигалица, сначала давай спокойно позавтракаем, а потом уже примемся каждый за свои дела.
Алёнка пропыхтела себе что-то невнятное под нос и подошла обратно к плите.
– Что-что? – не расслышал я.
– Спрашиваю просто. Яичницу или кашу? – повернулась ко мне с улыбкой, старательно заглаживая вину за китель, видимо.
– Яичницу, и с беконом пожарь там.
– Как скажешь, господин, – не удержалась, показала зубки.
Ухмыльнулся и еле угомонил желание шлепнуть ее ниже поясницы. Не при ребенке же. Ничего, пусть поработает у плиты, поучится быть образцовой и хозяйственной женой. Она еще не знает, но это ей пригодится.
– Не поняла я сто-то, – вскинула голову Катюша и уперла руки в бока. – Я в садик не хотю.
Удивленно воззрился на эту мелочь, которая вздумала проявлять характер наряду со своей строптивой мамочкой.
– Да кто… – гаркнул, а затем под взглядом Алёнки осекся.
Совсем с утра пораньше забылся и чуть было не рявкнул, как делал это среди подчиненных, которые забывали свои обязанности и имели на всё свое мнение, которое никому там не всра… не сдалось.
Женушка так смотрела на меня, что даже мысленно не смог выругаться. Не понял, Егор Романыч, и что это было? Ты стал женщину слушаться, что ли?
Снова глянул на Катюшку, которая продолжала насупленно сидеть на своем месте, и тяжело вздохнул. Вот они, настоящие реалии семейного мужика – на работе ты, может, и главный, все тебя боятся, а дома и слова лишнего не скажи.
– Катюша, ты же сама хотела найти подружек, поиграться с ними в куклы… – начала было перечислять преимущества садика Алёнка, но мелкая и ее перебила.
– У меня нетю кукол лол, – и взгляд такой сделала, что даже меня проняло бы, не знай я, что это манипуляция.
Главное, смотрела только на меня и даже губку нижнюю надула, дескать, сейчас расплачусь. Сделал морду кирпичом, чтобы не поддаваться на чужую провокацию, но, сколько бы ни отвлекался и ни переводил взгляд, снова возвращался к лицу Кати. А она и не думала менять своих целей. Знай да смотрела умильным, жалобным взглядом. Алёнка еще, как назло, молчала, лишь насмешливо глядела на меня, мол, давай, прокурор, выкручивайся сам, как хочешь.
– У всех девотек кукли лол есть, а у миня нетю, – вздохнула мелочь, пытаясь продавить меня, но я понимал, что это проверка. На работе подчиненные также в первые дни пытались продавить, выискивая слабые стороны, но у меня, Егора Драконова, таких не водилось.
– Все папи покупают дотям иглуски…
Выдохнул, совершенно забыв, что буквально вчера мы скупили полмагазина игрушек.
– Хорошо, будет тебе кукла лоу, – буркнул, не выдержав этот взгляд.
– Лол, – поправила меня, засияв.
– Лол так лол.
– И одежки.
Заскрипел зубами, но кивнул.
Слабаком становишься, Егор, плюшевым мишкой, тем самым, которого…
– Эй, мы вчера же кучу игрушек напокупали, – вскрикнул, подаваясь вперед и смотря при этом на Алёнку.
– Поздно, папочка, обещания нужно выполнять. А ты, Катюшка, кушай, завтра в сад сходишь, и только потом тебе купят куклу, поняла? – немного погрозила девочке.
Та усиленно и с энтузиазмом закивала, а вот я застонал, понимая, что меня развели как последнего лоха. Подумал немного и приободрился. Почему это лоха? Как любящего папку. Надо бы разузнать у сотрудников с дочками, те их так
