— О чем вы говорите? Ваш подарок очарователен. — Он крепко схватил ее за руку. — Я мечтал о таком, но только не за счет других людей.
Марго высвободилась и сжала голову руками.
— Что вы хотите этим сказать, Пьер Лаверу? За счет других людей? Этот подарок лишь за мой счет. Вы ведь тоже купили мне ожерелье, которое нельзя назвать пустячком. Но я не стала возвращать его назад.
— Что я хочу сказать? — помрачнел Пьер. — Вы прекрасно меня поняли. Я не одобряю того, что сокровища, принадлежащие Акароа, распродаются. Сколько вы уже отправили за границу? Сколько вещей вы пообещали Роксанне? Вы используете людей, которым нужны деньги и которые не знают цены этим вещам. Скажите, у какой семьи вы приобрели эту вещь? Я выкуплю ее у вас и верну хозяину!
— Выкупите? Пьер Лаверу, вы сошли с ума! Я купила эту чертову коробочку в Квебеке. И ни у кого-нибудь, а в магазине. Купила потому, что она мне понравилась. Потому что она принадлежит той же эпохе и выполнена тем же мастером, что и табакерка, которую я получила в наследство от своей семьи. Я имела глупость предположить, что вам она понравится больше, чем галстук, который Шарли хотела вытащить из подарков своему отцу. Я не купила здесь ни одной ценной вещи для Роксанны. Когда я узнала, что она выдала меня, то вообще решила порвать с ней, только мне очень хотелось подарить мадам ту миниатюру. У меня нет намерения отнимать у людей их сокровища. Я думаю, все ценности, которые здесь есть, должны остаться в Южном полушарии. Да, я занималась оценкой вещей, но лишь для музея и лишь потому, что люди звали меня в свои дома, спрашивали мое мнение. Как вы можете думать, что я пользуюсь прекрасным отношением людей ко мне?
Марго рассердило, что на последних словах ее голос дрогнул, и она яростно топнула ногой, нечаянно отдавив Пьеру ногу, — он тут же заплясал на одном месте.
— Так вам и надо! — проговорила Марго сквозь стиснутые зубы. — И если вы посмеете подойти ко мне, я сделаю то же самое. Как вы смеете так думать про меня?
Пьер разразился смехом.
— Хватит, Марго! Я прошу прощения. Честное слово! Я бы стал на колени, но вы в такой ярости, что можете схватить этого ангелочка и разбить его о мою голову! Марго, я идиот, я сделал поспешные выводы. Много лет назад, когда была жива моя бабушка, один бессовестный делец воспользовался тем, что она уже не очень хорошо соображала, и мы потеряли многое из наших семейных реликвий. Простите, я пытался найти и в вас те же черты. Я рассердился, когда вы покинули Англию, даже не дав мне возможности с вами попрощаться, не оставив адреса. Когда я приехал сюда, то решил, что вы хотите снять сливки. Потому и подумал, что вы купили эту табакерку у кого-то в Акароа. Простите меня.
— Хорошо, я вас прощаю. Но вам следует искоренять в себе привычку судить других, решать, что для них лучше, считать, что кто-то хочет причинить вред вашему сообществу, что…
Пьер положил руки ей на плечи и рассмеялся:
— Марго, Марго, сейчас же Рождество! Давайте не будем ссориться, тем более в этом прелестном саду, созданном для любви. Здесь Луи Росиньоль впервые встретил свою Элизу.
— Вы сами начали, вы нарочно привели меня сюда, чтобы отчитать! Пьер! Отпустите меня! Слышите?
Глаза Пьера блестели, и он крепко прижал к себе Марго. Она видела как в его глазах отражаются звезды. Потом его губы коснулись ее губ. Марго захлестнул аромат ракитника и дурмана. Ее тело обмякло, но внезапно, она пришла в себя и вырвалась из объятий Пьера. Он схватил се за руку:
— Не убегай от меня. Марго! И не смотри так испуганно. Сейчас мы вернемся обратно, и я не хочу, чтобы они думали, будто я расстрою их любимицу.
— Мне будет очень трудно скрыть свое отношение к тебе, — прошептала Марго сквозь стиснутые зубы: — Но я не стану портить это мирное Рождество. Так что давай сделаем вид, будто вернулись с дружеской прогулки.
— Ну-ну! — безжалостно расхохотался Пьер. — У тебя размазалась помада, то-то Шарли и Леони обрадуются!
— Пьер, ты поощряешь этих девчонок! — застонала от гнева Марго. — Девочки их возраста обожают любовные истории и лучше любой свахи могут подыскать пару кому угодно.
— Поэтому ты так со мной и обращаешься? — хмыкнул Пьер. — Чтобы отвлечь их внимание, ты притворяешься, что терпеть меня не можешь?
— Притворяюсь? Поверь, мне не надо притворяться. Возможно, я могла бы полюбить тебя, у нас одинаковые вкусы, но ты слишком несправедлив ко мне. Терпеть не могу, когда ты подыгрываешь Шарли. Просто потому, что ты француз и жить не можешь без флирта.
— Как приятно узнать о себе всю правду. И ты еще говоришь, что это я склонен к поспешным выводам! Почему ты думаешь, что Шарли не сможет все понять сама? Она ведь на три четверти француженка. И тут ты ей ни в чем не уступаешь.
— Что ты хочешь сказать? — Марго настороженно взглянула на него, думая, что сейчас он проговорится о ее родственниках если бы это было так!
— Я хочу сказать, у тебя на лице написано: ты — как мадам, такая же француженка. Это видно по каждому твоему жесту, каждому движению. Мадам как-то сказала, что даже в комнату ты входишь как истинная француженка.
— Боже мой! Это результат долгой тренировки. В тесных салонах Роксанны нам приходилось двигаться осторожно, даже элегантно. Она сама давала нам уроки. Сначала мне было очень тяжело. Я была долговязая, неловкой школьницей, Роксанне пришлось здорово надо мной потрудиться.
— Ну нет, миледи! Ваш темперамент, ваш язычок — все говорит о том же.
— Разве это не удивительно? — медленно серьезно проговорила Марго, — Я не знаю своих предков. Тебе этого не понять, ведь ты можешь проследить свое фамильное древо на много веков назад. Тетя и дядя, воспитавшие меня, ничего мне не рассказывали. Ты так уверен в себе, потому что знаешь, кто твои предки. История твоей семьи на протяжении целого века оживила для тебя каждую стену твоего дома, каждый предмет мебели. Здесь твое место.
Лицо Пьера стало серьезным. Он взял Марго за руку:
— Какое это имеет значение? Тебя любят все, не только Росиньоли, но и Бодонэ, Дюмэны. Да, я критиковал тебя, но только потому, что боялся, будто ты начнешь расхищать наши сокровища. Мне нравится, что ты ходишь с мадам в церковь, как ты бережно ухаживаешь за экспонатами музея, как ведешь себя с посетителями, которые порой могут быть надоедливы, как ты общаешься с Шарли и Леони.
Впервые в жизни Марго растерялась. Это был совсем другой Пьер. Внезапно она почувствовала, что атмосфера между ними слишком накалилась. Это может быть опасно: она больше не хочет, чтобы ей причинили боль.
— Возможно, ты прав, — тихо сказала она. — Нам приходится учиться у жизни. Пойдем в дом, Пьер. Теперь мне все равно, что подумает Шарли или кто-то еще о нашей прогулке под луной. Я просто хочу быть членом семьи и не хочу, чтобы меня тревожили какие-то сильные чувства. Меня вполне устраивает такая жизнь.
