позвонить. Уже неделю, как она упрямо отказывалась от охраны.
«Моя маленькая самостоятельная девочка», — нежно подумал он. Теперь у него нет права следить за ней, но… он так боится, что с ней может что-то случиться. — «А может это уже паранойя? Чего я боюсь? Глеб вчера должен был уехал за рубеж на три года. Теперь моя Алёнка в безопасности».
Да, Алёна понравилась ему с самой их первой встречи, такая открытая, красивая, сексуальная и ужасно притягательная, но… недоступная. Она не подпускала к себе никого из мужчин. За неделю в Болгарии он привязался к Алёнке, потом за полгода здесь прикипел намертво. Как бы ни старался не подпускать её близко к сердцу, не получилось… Он понимал и чувствовал её душу, такую нежную, израненную душу, хозяйка которой не хотела вначале подпускать его к себе на пушечный выстрел. Только однажды в кафе ему показалось, что он смог её зацепить, а потом снова равнодушие, напускное, ранящие равнодушие. Лишь потом он понял, Алёна просто боялась найти и потерять вновь. А вот последние пару месяцев в их отдалении был виноват он сам. За эти полгода они основательно привязались друг к другу. Они любили. Они это знали. Но… до сих пор ничего не сказали друг другу. Он ничего не сказал ей, а ведь она этого ждёт. Верит каждому его слову и терпеливо ждёт…
Антон сидел в своём кабинете и тупо смотрел в потолок, выискивая там новые узоры и вспоминая её глаза, такие зовущие, манящие голубые глаза, в которые хотелось смотреться вновь и вновь.
Он уже позвонил ей два раза, но она не взяла трубку. Он знал, что в девять она уехала на работу. Где она сейчас? Почему молчит её телефон? Как хочется запереть её дома и никуда не выпускать.
Антон был уверен, им с Алёнушкой будет хорошо вместе. Они понимают друг друга без слов. За полгода они даже научились разговаривать словами песен, которые пели друг другу в караоке-баре по пятницам в кругу друзей. А потом она уезжала домой в сопровождении друзей или с ним.
Дверь в кабинет резко распахнулась. На пороге возникла его Алёнка. Его девочка явно злилась. Антон посмотрел на неё и улыбнулся.
— Добрый день, Алёнушка, — он поднялся с дивана и сделала шаг навстречу к Алёнке.
— Какого чёрта!?… Дихнич, ты бесишь меня! — Алёна обрушила свой гнев на ничего не понимающего Антона.
— В чём я успел провиниться? И почему звучит моя фамилия? — он подошёл к Алёнке, пытаясь обнять её.
— Ты достал меня! Какого чёрта?.. я тебя спрашиваю. Меня это чёрт как бесит, Дихнич! О чём я должна пожалеть?
— Алёнушка, объясни всё толком. Ты можешь спокойно всё объяснить? В чём я провинился? Я тебе уже несколько раз звонил — ты не отвечаешь… Я тоже могу бросить: Какого чёрта, Алёна?..
— С тобой я не могу спокойно разговаривать, — раздражённо выдохнула она.
— Сядь! — он уже приказывал, немного повысив голос.
Истерику женщины, хотя и такой любимой и желанной, нужно было прекратить. Антон наблюдал за реакцией Алёны, которая, получив отпор, пыталась взять себя в руки и начала успокаиваться.
— Что тебя чёрт как бесит? — повторил свой вопрос Антон.
— Антон, мы полгода практически вместе. Ты, ссылаясь на работу, вечно куда-то пропадаешь, исчезаешь, не звонишь. Я, как идиотка, пытаюсь тебе верить и жду!.. Ты сказал, что контракт закончился. А сегодня через курьера передаёшь букет цветов с запиской… А самому сказать в глаза сложно? — она с вызовом посмотрела на него.
— Алёнка, я не отправлял тебе цветы и записку не писал, — но профессионализм взял верх, и он спросил. — Что было в записке?
— Это не важно, — резко ответила Алёнка.
— Что Было В Записке? — вкрадчиво, но твёрдо повторил он свой вопрос, чуть повысив голос.
Она швырнула смятую записку на стол, рядом с которым они стояли. Он развернул скомканный листок бумаги и прочитал вслух: «Сегодня я возьму тебя. Я так давно этого хочу, и ты пожалеешь о своём поведении». Он смотрел на Алёну, она смахивала выкатившиеся слезинки.
— Я полгода охранял тебя. Неужели ты подумала, что у меня хватило бы фантазии написать такую записку? Алёна?
— Кто тебя просил охранять меня?
— В Болгарии — Игорь. Здесь — никто. Но тебе нужна была защита. Я не мог оставить тебя одну… Я люблю тебя, Алёна…
На её глаза вновь навернулись слёзы. Она так хотела услышать от него это признание, но не так…
— Пошёл ты к чёрту!.. — выпалила она и выскочила за дверь.
Антон даже не успел её остановить. Он остался стоять посреди кабинета, потирая подбородок.
«Алёна, что это было, девочка?», — хотелось крикнуть ей вслед. Но он решил дать возможность Алёнке остыть.
Мозг снова вернулся к записке. Кто автор? Это и заставило его подойти к окну и посмотреть вслед сбежавшей Алёне. Он видел, как она сбежала по ступенькам и направилась к парковке. Потом она резко остановилась, вскинула руки, прижала их в груди, как бы защищаясь от кого-то, и уставилась вперёд. Он перевёл свой взгляд по направлению взгляда Алёны и метнулся на улицу.
«Бл…ь!.. Почему он здесь? Он же должен был уехать вчера?».
— Убери от неё руки, — подбегая, прорычал Антон мужчине, схватившему Алёну.
Он не ошибся, это был Глеб, её бывший надоедливый муж, от которого так пытались уберечь всё это время Алёнку. Глеб схватил Алёнку и тащил упирающуюся девчонку в сторону стоянки. Хватка Глеба ослабла, Алёна рванулась в сторону спасителя.
— Марш в кабинет! — Алёна не двинулась с место, то ли от страха, то ли от неожиданности приказа. — Я сказал, в кабинет! — грозно рыкнул Антон.
Да, обращая лишнее внимание на удаляющуюся Алёну, он пропустил первый удар, но удар прошёлся вскользь, лишь рассёк губу. Антон не хотел, чтобы Алёна его видела таким. Таким он сам себя иногда боялся. В моменты боя он отпускал своего внутреннего Демона на свободу, а его Демон был жесток и страшен. Антону хватило нескольких профессиональных ударов, чтобы отправить Глеба в нокаут, хотя соперник был неплох, Антон это отметил. Бросив подоспевшим охранникам «Позаботьтесь о нём», Антон быстро направился в кабинет, не обращая внимание на струйку крови из рассечённой губы.
Антон резко распахнул дверь кабинета. Алёна сидела, вжавшись в угол дивана, обхватив руками подтянутые к подбородку колени и дрожала, спрятав лицо. Антона охватила волна нежности к этой девчонки, нежности, которую он ещё никогда не испытывал. Вернее, он был нежен с женщинами, но это было что-то другое.
Антон подошёл, тихо
