Некоторое время он молчал.
– Продолжайте! – потребовал Эдриэн. – Я проникаюсь вашим видением.
– Намеки на выигранные битвы в духе блейковского символизма, – продолжал Глен. – Дети, играющие на краю поля боя, странные существа, наполовину птицы, наполовину люди… бессмертная птица-феникс, поднимающаяся из боли человеческих надежд. Все это… – Он осекся и махнул рукой, как будто не мог подобрать слов.
Дженни услышала, как отец учащенно задышал.
– Если мою картину действительно можно показать и истолковать подобным образом… Мою картину… и ваши слова! Но кто это сделает?
– Это могу сделать я, – спокойно произнес Глен.
Дженни сцепила руки, чтобы сдержать бушевавшие эмоции. Если отец поймет, что телевизионщик обманом втерся к нему в доверие, говорил с ним, заставил открыть ему свое сердце… разумеется, его гнев не будет иметь границ. А сильный гнев может убить его! Дженни закрыла глаза, ожидая бури, но, к ее удивлению, отец произнес:
– Какое замечательное совпадение! В прошлом я не верил журналистам, потому что никогда не встречал среди них такого, как вы. Вероятно, вы уникальны. Но, видя вашу проницательность, чувствительность и редкое понимание моей работы, я с удовольствием принимаю вашу помощь.
После возвращения из мастерской Дженни прошла на террасу, где за аперитивом сидели Клэр, Жак и Джон. Эдриэна благополучно увезли обратно в его комнату. Глен прямо из мастерской уехал в отель. Выслушав рассказ Дженни об утреннем разговоре в мастерской, Клэр разволновалась.
– Он нарушил данное нам слово, – бушевала она. – Рассказав о своей связи с телевидением, он мог ужасно расстроить папу!
– Но не расстроил же, – невозмутимо заметил Жак.
Но Клэр не успокаивалась:
– Харни – бессовестный авантюрист, готовый воспользоваться всем, что попадается ему под руку. Его заботит только личный успех. А заполучить в свои сети неуловимого Роумейна, должно быть, для него оглушительный триумф. Теперь он не оставит папу в покое, даже когда тот вернется в Лондон. Комментарии к таким произведениям искусства, как картина Роумейна, не делаются за несколько дней. Этот человек присосется, как пиявка.
– А мне он показался вполне приличным парнем, – мягко вставил Джон. – Я мельком познакомился с ним в отеле. Мы даже утром завтракали вместе. И моему старику он понравился.
– Он всем нравится, – огрызнулась Клэр. – Это он умеет! – И, немного помолчав, продолжила: – Я думала, «Славония» достаточно крупный отель и там у каждого гостя отдельный столик.
Джон засмеялся:
– Разумеется, так и есть. Но вы же знаете моего отца. В отпуске или в путешествии он любит поболтать с кем угодно. А Харни оказался прекрасным собеседником.
– Держу пари, это правда, – усмехнулась Клэр. Несколько минут спустя они с Жаком довольно нарочито удалились, оставив влюбленных одних.
Джон быстро пододвинул свое кресло к креслу Дженни, с обожанием глядя на нее. Все его существо дышало полным счастьем, а у Дженни разрывалось сердце от жалости.
– Не очень-то веселое получилось утро, правда? – задумчиво произнес он. – Ты закрылась с отцом в мастерской, а я плавал с Клэр и Жаком. И день будет не лучше. Придет Синьёк, мы все трое обсудим состояние твоего отца и обследуем с помощью оборудования, присланного из больницы. – Он состроил печальную гримасу. – Твоему отцу это не понравится, но это необходимо. – Он пожал плечами. – А затем я полностью смогу располагать своим временем… и твоим, дорогая. Как насчет того, чтобы пообедать в «Славонии»… и немного потанцевать? Я чувствую, нам обоим надо взбодриться, а там, по-моему, очень весело. Что скажешь?
Дженни ничего не оставалось, как выразить согласие. Джон любил и умел танцевать. Она посмотрела на залитый солнцем сад и вспомнила танцы в Урбино. Встретит ли она сегодня вечером Глена Харни в «Славонии»? Может быть, он пригласит ее танцевать? Он уже, кажется, успел подружиться с добродушным Джоном. – Она отогнала от себя эти предательские мысли.
Позже, одеваясь к обеду, Дженни поймала себя на том, что изо всех сил старается выглядеть как можно лучше. Она выбрала роскошное длинное платье из мягкого шелка. Завершая свой туалет несколькими каплями духов, она с присущей ей внутренней честностью поняла, что старается не для Джона. Теперь, когда Джон подружился с Гленом, ее по-прежнему манила возможность потанцевать с ним или просто по-дружески посидеть за аперитивом. Бесполезно сердиться на себя за эти блуждающие в ее голове мысли; она ничего не могла с ними поделать. Ее по-прежнему волновала перспектива встречи с Гленом в танцевальном зале «Славонии». И бесполезно стыдить себя за это.
Джон заехал за ней часов в семь, извинившись, что еще не успел переодеться. Отец занял его по полной программе: сначала консультация с доктором Синьёком, а затем сэр Марк потребовал, чтобы он составил очень подробный отчет о консультации и обо всех исследованиях состояния Эдриэна Роумейна.
– Надеюсь, ты не возражаешь подождать меня, дорогая? – спросил он, когда они оказались в холле отеля. – Чтобы быть достойным спутником, мне необходимо переодеться в вечерний костюм… но я постараюсь как можно быстрее.
– Я подожду здесь, – улыбнулась Дженни и устроилась на удобном канапе, возле которого стоял столик с журналами.
Перелистывая страницы журнала, она поймала себя на том, что наблюдает за вращающейся дверью и поглядывает в сторону ближайшей террасы. Она не сомневалась, что рано или поздно Глен обязательно появится, и испытывала странное чувство предвкушения.
Однако вместо Глена перед ее взором предстали двое длинноволосых, довольно вульгарных молодых людей с видеокамерами. Операторы Глена Харни! Вид у них был несколько утомленный, но торжествующий. По всему было видно: день прошел удачно. Операторы взгромоздились на высокие табуреты у барной стойки рядом с канапе Дженни и заказали напитки.
– Остров великолепен, – начал один из молодых людей. – Эта площадь возле собора, роскошный цыган в вельветовом пиджаке, вращающий точильный круг под фиговым деревом, смеющиеся женщины, собравшиеся вокруг него. Великолепный свет и краски, но слишком уж картинно! Трудно поверить, что все это реально, а не подстроено!
– Да еще этот необыкновенно красивый игрушечный собор на заднем плане! – добавил второй голос.
– А где, интересно, Харни? – небрежно спросил его спутник.
– Он ждал звонка из Лондона. Полагаю, разговор уже состоялся, и он с удовольствием похвастался своим триумфом. Старик Роумейн в кармане! Только подумать! Но Харни всегда дьявольски везло. Особенно с женщинами.
