Против своей воли Лиз была удивлена его верой в цельность ее характера. Но это не принесло удовлетворения, просто потому что эта высказанная вслух правда делала бессмысленной любую ее угрозу. Она хранила молчание, и Нигель с иронией посмотрел на кровать.
— Тебе явно не понравились изменения… э… в такой обстановке. Я приказал это сделать сразу после возвращения, после того как узнал о твоей поездке. Я не хотел, чтобы ты уезжала в Англию ненаказанной. Может быть, с течением времени я бы и передумал наказывать тебя… — Он расхохотался, когда Лиз, повинуясь какому-то неведомому импульсу, бросила взгляд на кровать. — Ты напрашивалась на это, Лиз, сознательно противореча мне, хотя мои многократные предупреждения должны были убедить тебя, что мое терпение — далеко не безгранично. — В его голосе звучали почти извиняющиеся нотки, как у родителя, вынужденного наказать ребенка. — Тебе придется выучить урок, — продолжил Нигель спокойно. — Это может занять много времени, но ты его выучишь, я в этом уверен.
В ее глазах появился опасный блеск, но она ничего не сказала и подошла к открытому окну, едва ли слыша знакомый стрекот цикад. Откуда-то издалека донесся протестующий рев ослика. Как же жестоки греки со своими животными…
Она повернулась и внимательно посмотрела на Нигеля. Не совсем чтобы жестокость, но безжалостность и самоуверенность… Врожденное превосходство, такое типичное для язычников, от которых он произошел.
— А что… думает Дендрас? — Лиз говорила очень тихо, со странным надломом в голосе.
— А что ты ожидала?
— Я не верю, что он подумал об… этом.
Неожиданно Нигель весело улыбнулся:
— А что означает «об этом»?
Ресницы Лиз опустились, отбрасывая восхитительные тени на ее щеки.
— Ты знаешь, что я имела в виду, — сказала она, а потом после короткой паузы добавила: — Но он ведь так не думает?
Лиз тут же пожалела, что вновь вернулась к этой теме. По какой-то неясной причине она вспомнила о своем желании видеть на месте Спироса Нигеля.
— Дендрас мог бы подумать черт знает о чем, если бы я не сообщил ему, что ваша поездка совершается с моего ведома и одобрения.
Лиз широко раскрыла глаза.
— Ты так сказал?
— А я мог бы каким-либо другим способом не выглядеть дураком? — Голос Нигеля прозвучал резко и серьезно.
— Ты… а что ты подумал?
Какое-то время Нигель внимательно разглядывал ее, а потом с любопытством спросил:
— А тебе это важно?
Лиз кивнула:
— Как ни странно, да.
Комнату наполнил низкий удивленный смех.
— Тогда, моя дорогая, есть некоторая надежда… для тебя.
Лиз нахмурилась, глядя на его лицо. Что он хотел этим сказать?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Я уже сказал, что доверяю тебе.
— Спасибо. — Слова эти дались Лиз с большим трудом. — И ты на самом деле не был с Гретой?
Нигель снова рассмеялся.
— Кажется тебя без меры волнуют мои отношения с Гретой?
Лиз очень бы хотелось, чтобы это было неправдой, и она избежала ответа, спросив вместо этого:
— Ты серьезно решил… остаться здесь на ночь?
— Серьезно. — Краткость ответа говорила сама за себя.
Лиз глубоко вздохнула:
— А вот тебе, кажется, нельзя доверять.
— Опять вызов?
— Да. Мы оба дали друг другу обещания. Я сдержала свое и жду от тебя того же.
— Боюсь, что в этом случае тебя ждет разочарование. Тебе придется заплатить за нарушенный приказ.
Лиз отвернулась:
— Я должна была знать, что тебе нельзя доверять.
Мужчины все похожи друг на друга, они нисколько не думают о мнении других. Именно поэтому я и не хотела ни за кого выходить замуж.
Молчание. Движение за ее спиной, объятие рук, будто выточенных из стали, чью силу она впервые обнаружила в тот день, на ярмарке. Она не смогла убежать тогда… как не сможет и теперь. Лиз была бойцом, и с другим мужчиной у нее был бы шанс, но Нигель… Она должна покориться неизбежному. Лиз дрожала, и Нигель почувствовал это, может быть, потому, что стоял так близко. Она слышала его дыхание, гнев уступил место страсти.
— Страшно? — Он поцеловал ее в шею, затем повернул к себе лицом. Ее слабая надежда тут же умерла, когда она увидела выражение его глаз, и все же она попыталась высвободиться. Нигель инстинктивно сжал руки еще сильнее, пока его губы прижались к ее трепещущему рту с таким пылом, что Лиз поневоле подумала о его диких предках-язычниках, презирающих все законы, необузданных завоевателях женщин.
Когда в конце концов Нигель поднял голову, Она непроизвольно прикоснулась пальцем к своим губам.
— Мы потеряли слишком много времени, моя милая женушка, — Он отпустил Лиз. — Надеюсь, ты не попытаешься убежать. — Улыбаясь, он достал из кармана ключ.
— Попахивает мелодрамой, но, хотя я доверяю тебе в обычных обстоятельствах… — он загадочно улыбнулся, — сегодня мы в особом положении.
Лиз стояла, с силой сжав зубы. Нигель явно наслаждался ситуацией:
— Конечно, все могло бы быть иначе, если бы мы оба согласились, но мне, видимо, придется применить силу…
— Убирайся! — Лиз не могла промолчать, хотя и понимала, что ей это ничего не даст. Нигель собирался уйти, пока она раздевается, но у нее не было и тени сомнения, что он вернется.
— Будь осторожна, Лиз, — предупредил он. — Не зли меня, иначе тебя ждет несколько очень неприятных минут.
Лиз понимала это, глядя на выражение его лица. Она не могла винить никого, кроме себя. Не надо было выходить за этого человека замуж, если она так его ненавидит.
— Если ты собираешься покинуть комнату, то, будь добр, постарайся не шуметь, когда будешь закрывать дверь. Я, конечно, могу и ошибаться, но твой слуга, несомненно, держит ушки на макушке, так как его явно интересует все происходящее здесь.
Ее спокойствие вызвало странный свет в глазах мужа, нечто вроде смеси удивления и восхищения. Рассеянно Нигель подбросил ключ, затем поймал его и принялся внимательно рассматривать у себя на ладони.
— Возможно, нам удастся избежать сцены из мелодрамы, не так ли, Лиз?
Она бросила гневный взгляд, ее рот был по-прежнему сжат, глаза блестели от раздражения.
— Я не приду к тебе по собственному желанию, если ты так на это надеешься, самоуверенный и напыщенный болван! Тебе придется бороться, чтобы получить хоть что-нибудь… И я надеюсь, что по вкусу это будет напоминать полынь.
Нигель с усмешкой смотрел на ее сжатые кулаки.
— Полынь, говоришь. — Он покачал головой. — Нет, любимая, не полынь, а нектар…
Лиз бросилась к двери, но Нигель перехватил ее на полдороге, обхватил ее со спины за руки и бросив на кровать, навалился сверху сам. Стиснув зубы, Лиз отчаянно сопротивлялась. Немалыми усилиями ему удалось стянуть с нее платье до пояса вместе с бюстгальтером. Он некоторое время ласкал ее груди, и на смену страху в ней на время пришло наслаждение. Но затем он одним движением стянул с нее трусики, и ужас вновь вернулся. Лиз отчаянно сопротивлялась его попыткам развинуть ее ноги. Но неожиданно ослабела и почувствовала толчок. В следующее мгновение острая боль пронзила ее внизу живота, тот особый род боли, смешанной с наслаждением, которую обречены испытать все девушки, становясь женщинами. И, повинуясь этой боли, Лиз позволила мужу окончательно раздеть себя и принялась осторожными непроизвольными движениями отвечать на его толчки внутри себя, пока эти движения не превратились в мощные энергичные удары, сотрясавшие все ее тело. Казалось, еще секунда, и он разорвет ее надвое, но в момент пароксизма ее как будто затопило теплое море блаженства.
