проблеск будущего.
Нет, он не имеет права навязывать ей свой хаос.
— Жимми?
Люсьен, помятый, в испачканной травой одежде, появился в дверях.
— Элейн сказала, что ты не спишь. Как себя чувствуешь? Голова не болит?
— Забудь обо мне, — попросил он, увидев, как распухла ее лодыжка. — Это из-за меня. Мне так жаль.
Жимми опустила книгу, которую читала.
— Я начинаю по-настоящему ненавидеть это слово.
— Это все я виноват.
— Нет, черт возьми, нет! Если бы я не решила пойти на вечер викторин, ничего бы не случилось.
— А если бы я послушал тебя и остался дома, тебе бы не было сейчас так больно.
— У меня есть таблетки. Да и Джози сегодня принесла немного шоколада. Так что иди на кухню, позавтракай.
Но он подошел к дивану и устроился рядом с ней.
— Давно меня не накрывал такой сильный приступ. И, как я понял, все это время ты заботилась обо мне. Теперь моя очередь заботиться о тебе. Что я могу для тебя сделать?
Он выглядел таким отчаявшимся, что она сжалилась над ним:
— Думаю, ты мог бы начать с поцелуев.
— Я бы с удовольствием, — он явно колебался, — но у меня нет с собой зубной щетки.
— Думаю, моя лодыжка этого не заметит.
— Твоя лодыжка… точно… правильно.
Люсьен опустился на колени у ее ног и очень нежно поцеловал каждый палец на ее ноге. Поцеловал и лодыжку, так нежно, что Жимми, которая собиралась было все прекратить, сказав, что пошутила, закрыла глаза от нахлынувших чувств.
— Помогает? — поинтересовался он через некоторое время.
— Абсолютно, — выдохнула она. — Это эндорфины, и они дают временное отвлечение от боли.
— Я могу остаться на весь день, если это поможет.
— Идея о мужчине у моих ног, должна признать, действительно имеет определенную привлекательность. — Она прилагала решительные усилия, чтобы разрядить атмосферу. — Но провести весь день на коленях — ужасно, и нужно успеть с покраской моста. Так что сначала завтрак, а потом ты чудесно проведешь пару часов с кистью в руках.
— Это и есть лекарство «снаружи-на-свежем-воздухе, делая-что-то-практичное-своими-руками»?» — спросил Люсьен.
— Оно самое.
Он кивнул.
— Хорошо. А что насчет тебя? Ты что-нибудь ела? Приготовить тебе кофе? Или ромашковый чай?
— Я выпила чай и съела печенье, спасибо Джози. Но ты мог бы убрать пакеты со льдом в морозилку.
— Хорошо. А мне, честно говоря, нужно принять душ и переодеться. Но я возьму печенье с собой и съем его. — Он поднял руку в знак обещания. — Еще нужно проверить почту и написать ответы, а потом я весь твой.
— Даю тебе час. Твои ключи на кухонном столе, краску найдешь на полке в конюшне. Вчера, закончив, я завернула кисти в пищевую пленку, так что можешь пользоваться.
— Понял.
— И, боюсь, тебе еще придется собирать цветы бузины. Я вчера все подготовила, чтобы сегодня днем познакомить тебя с искусством приготовления шампанского из этих цветов. Кстати, ты напрасно тратишь свой час. Уже прошло три минуты.
— Я думал, отсчет начнется, когда я уйду.
— Большая ошибка.
— А тебе, милая, нужно позаботиться о своей ноге. Может, не стоит сегодня что-либо делать?
— Не волнуйся, я буду сидеть в шезлонге, а всю работу сделаешь ты.
Он улыбнулся:
— Отлично. Есть еще какие-нибудь пожелания?
— Запеканка с колбасой на ужин — то, что надо. — Она посмотрела на часы: — Пять минут.
— Я ухожу. Напиши мне, если что-то понадобится.
— Всенепременно.
Жимми смотрела ему вслед, слышала, как открылась и закрылась дверца морозильника, потом раздался звон его ключей. И наконец, щелчок замка задней двери.
Он думал, что все испортил. Это ощущалось в каждом неловком движении, каждой неловкой улыбке. Всего один случай, один неприятный инцидент, а он явно посчитал, что все слишком запуталось. Тем более, когда речь идет о самой обычной интрижке.
И ей придется убедить его в обратном.
Люсьен стер паутину с плетеного кресла, положил пару подушек. Одну под спину, одну для ног. В широком подлокотнике было предусмотрено место для стакана, и Жимми могла поставить бутылку с водой.
— Спасибо, Люсьен. — Она уселась в кресло, откинулась на подушку. — Я не была в этой комнате с тех пор, как умерла тетя Флора, а вчера, убирая здесь, явственно чувствовала ее присутствие.
— А теперь?
— Теперь это мое, и я собираюсь наслаждаться, просто сидя здесь, читая прекрасную книгу, которую ты купил у Лауры.
Но он знал, что сейчас ей хотелось бы очутиться на лугу, собирать цветы. А она вынуждена сидеть здесь. И все это из-за него.
Он взял большое ведро и секатор.
— Свежие, похожие на пену цветы, с высоты, до какой я могу дотянуться, — повторил он ее указания.
— И не бери больше трети с одного дерева.
— Я быстро.
— Не торопись, Люсьен. Вдохни теплый воздух. Прислушайся к птицам. Поговори с пчелами.
Она улыбнулась, положила руку ему на плечо. На мгновение искушение наклониться и поцеловать ее почти одолело его.
— Кажется, ты упоминала, что они немногословны.
— Зато они слушают. Иногда этого достаточно.
Жимми смотрела Люсьену вслед, понимая, что он прилагает героические усилия, чтобы вести себя так, будто ничего не изменилось, однако инцидент с посттравматическим стрессовым расстройством, несомненно, потряс его.
Вчера он поцеловал бы ее перед тем, как отправиться на луг.
Вчера они бы делали это вместе. И много смеялись.
Сегодня он был очень нежен с ее больной ногой, но не прикоснулся к ней, и ей некого винить, кроме себя. Если бы она не боялась чувств, выходивших из-под контроля, они бы прошлой ночью точно находились в безопасности дома. В ее постели. Они по-прежнему возводили бы барьеры против внешнего мира, но делали бы это вместе. Сегодня эти барьеры для нее рухнули. Утром люди писали и звонили ей, были очень тактичны и радовались, что ей удалось привести в паб соседа-затворника. Никто не обмолвился об их раннем уходе или о том, что, когда все расходились в конце вечера, его машина оставалась припаркованной у паба.
В результате теперь она уже не сможет снова спрятаться в своем укрытии.
Правда, Люсьену может взбрести в голову исчезнуть, найти какое-нибудь местечко и еще глубже погрузиться в себя. Дженни пыталась ему помочь, но у нее свои дела и заботы.
Жимми сделает все возможное, чтобы он не спрятался, не убежал, даже если это серьезно разозлит его.
— И все? — спросил Люсьен.
Цветы бузины, подготовленные для шампанского, теперь лежали, ожидая, когда произойдет волшебство. Напиток разольют по бутылкам, и он будет готов ко Дню открытых дверей.
— Напиток
