Застигнутая врасплох этим предположением, Джина вздохнула:
— Если он и любил меня раньше, то теперь уже нет. Он слишком зол, что я бросила его. Пожалуйста, не упоминай при брате о нашем разговоре.
— Не переживай, моя дорогая. Я не посмею вторгаться в ваши отношения и навязывать ему свое мнение. Иногда нужно набраться терпения. Я не обману твоего доверия, Джина, обещаю. А теперь давай вернемся к каталогу, хорошо? Я буду относиться к своим обязанностям гораздо ревностней теперь, когда знаю правду о вас с Захиром.
Не в состоянии полностью отрешиться от волнения и переключиться на работу, Джина в задумчивости последовала за Фаридой во дворец. Оглянувшись, она увидела, что телохранитель последовал за ними…
Захир отсутствовал весь день. В сопровождении небольшого отряда стражников он побывал в городе, навестил в больнице раненого телохранителя, а после поехал к Масуду, своему секретарю, которого свалил вирус. По возвращении домой Захиру захотелось поскорее принять душ, а затем разыскать Джину.
Она оказалась в библиотеке. В мягком свете ламп она сидела за длинным столом и читала книгу. Пару минут он не окликал ее, просто наслаждаясь зрелищем. Ее красивые глаза были прикованы к страницам. В задумчивости она накручивала прядь золотых волос на палец и затем распускала ее. Жадный взор Захира впился в нежный розовый шарф на ее шее.
Захиру было сложно думать о чем-то другом, кроме нее.
— Уже поздно. И все же я нахожу тебя здесь, за работой. — Он направился к Джине с мягкой улыбкой на лице.
Она вздрогнула, поспешно захлопнула книгу, которая так ее занимала, и вскочила. Бледные щеки очаровательно порозовели.
— Это для меня скорее увлечение, на которое никогда не жалко времени, — ответила она.
— И все же на сегодня уже хватит, наверное?
— Наверное, да. — Джина стала собирать книги и бумаги, и Захир не мог не заметить, что ее руки слегка дрожат. Он тотчас же начал искать другие признаки переутомления.
— Ты сегодня отдыхала? — спросил он.
— Я целый день занималась тем, что мне нравится. Это так же хорошо, как и отдых.
— Мне надо было оставить более четкие инструкции врачу и персоналу, чтобы у тебя было время на сон.
— Захир, я не ребенок. — Она явно обиделась.
— Если ты игнорируешь свои потребности и продолжаешь делать по-своему, несмотря ни на что, ты и в самом деле ребенок, который не понимает последствий безрассудного поведения.
Джина удержалась от резкого ответа и попыталась проскользнуть мимо Захира, прижав к груди стопку книг и бумаг.
Слегка усмехнувшись, он остановил ее осторожным, но уверенным движением:
— Я искал тебя не для того, чтобы расстроить. Я думал о тебе весь день.
Возмущение в бездонных голубых глазах утихло.
— Где ты был сегодня? — спросила Джина прерывающимся голосом. — Тебя не было ни за завтраком, ни за ланчем, ни за обедом.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что скучала по мне? — улыбнулся он.
Она сильно покраснела.
— Я навещал телохранителя. — Захир дразнящими движениями поглаживал ее по подбородку. — А потом заезжал к моему секретарю, Масуду. Он выздоравливает после вирусного заболевания. Когда он вернется во дворец, я с радостью вас познакомлю. Он тебе понравится.
Кончик его большого пальца нажал на ее чувственную нижнюю губу. Возбуждающее прикосновение к нежному беззащитному рту и легкий вздох, вырвавшийся у нее, мгновенно возбудили его.
— Он… он скоро будет здесь?
— Масуд? Надеюсь, да. Может, через неделю или две.
Как бы он ни уважал своего верного друга и помощника, Захир совершенно не собирался дальше о нем разговаривать.
Он протянул руку к книгам, которые Джина все еще крепко прижимала к груди.
— Почему бы тебе не отложить их на время?
Она неохотно отдала книги, и Захир вернул их на стол. Обхватив руками ее голову, он всмотрелся в ее прекрасные черты. Трепет, прошедший по телу Джины, напомнил ему нежный розовый лепесток, колышущийся на ветру. Не в силах устоять перед чувственными и в то же время невинными губами, он поцеловал ее.
Его ладони скользнули по плечам Джины, спустились ниже. Обхватив бутоны сосков большим и указательным пальцами сквозь тонкий шелк и кружево платья и нижнего белья, Захир беспощадно заставил уже заострившиеся бугорки стать еще тверже.
От жара, прилившего к низу живота, Захир почти обезумел. Он уже готов был опрокинуть Джину на длинный библиотечный стол и овладеть ею самым простым и грубым образом, когда она оторвалась от его губ и уперлась ладонью в грудь. Прерывисто дыша, он потрясенно уставился в ее томные голубые глаза.
— Так нельзя, это безумие. Или ты забыл, что снаружи стоит телохранитель? Ты ведь настоял, чтобы он повсюду за мной следовал.
— И что? Он обучен держать язык за зубами, не только охранять и защищать.
Он хотел снова обнять Джину, но она уже отошла. Она собрала книги и записи со стола и снова прижала их к груди.
Сердце Захира глухо колотилось от смеси разочарования и чистой, беспримесной похоти.
— Куда ты идешь?
Она опустила глаза:
— Я внезапно почувствовала, как сильно устала. Ты был прав… наверное, мне лучше пойти отдохнуть.
— Ты что, серьезно? — Захир смотрел на Джину так, словно она внезапно утратила разум. Неужели она не понимает, как ему сейчас больно? И это не имеет отношения к его ранам.
— Я не притворяюсь. Я действительно устала.
— Ты действительно предпочтешь пойти спать, а не остаться и закончить то, что мы начали? Тебе разве не понравилось прошлой ночью?
Джина замерла на мгновение:
— Конечно же, понравилось. Это было непередаваемо. Но я пытаюсь проявлять уважение — и к тебе, и к самой себе. Всему свое время и место, и, как я уже говорила, за дверью телохранитель.
Проведя пальцами по длинным распущенным волосам, Захир еле сдерживал все растущее недоумение:
— Если ты боишься, что нас услышат, мы можем пойти ко мне.
— Не сегодня, Захир. Не хочу тебя специально изводить, но сегодня был длинный день, и я собираюсь идти отдыхать. Увидимся утром. Спокойной ночи!
Джина прошла мимо него и исчезла за дверью. Качая головой в ошеломлении, Захир пнул ближайший стул, который со стуком покатился по мраморному полу. Снаружи немедленно послышались шаги приближающейся охраны, и он с чувством выругался про себя.
Вместо того чтобы расслабиться в успокаивающем паре хамама, Захир бросился в свои покои и принял ледяной душ. После этого он всю ночь не сомкнул глаз, ворочаясь и мечась словно в лихорадке.
