– Оставь эту саркастическую болтовню, Сара, – раздраженно выпалил Гвидо и поспешил овладеть ее губами, рассчитывая таким нехитрым способом пробудить в ней временно задремавшее архаическое чувство женщины – хрупкой и зависимой.
– О, ну конечно! Вот какое оно – твое объяснение. Один зубодробительный поцелуй, и женщина размякла, лепи из нее, что хочешь! – обвинительно воскликнула стойкая духом Сара Бичем и оттолкнула от себя сладострастного итальянца. – Нет уж! Мне известны все твои уловки наперечет.
Неожиданно Сара прикусила губу, бросила свою сумку на пол возле лифта и метнулась в сторону распахнутой двери квартиры Гвидо Барбери, моментально исчезнув в ее недрах.
– Ты где?! – прокричал Гвидо, вернувшись в свои апартаменты с сумкой в руке, обескураженный такой изменчивостью Сары.
– В туалете! – глухо отозвалась она.
Гвидо терпеливо дождался, пока она вышла, вытирая лицо махровым полотенцем, и это лицо выглядело еще зеленее, чем накануне. Сара села, переводя дыхание.
– Нам необходимо серьезнейше поговорить, – усталым голосом произнес Гвидо.
– Нет, – категорически отрезала она, затем подхватила сумку и быстро покинула его квартиру.
– Это все? – разочарованно спросил Гвидо, провожая ее к лифту.
– Это все, – решительно ответила Сара.
– Береги себя. В ближайшие дни я позвоню – напутствовал он, смиренно наблюдая, как она входит в лифт.
– Не стоит беспокоиться, – холодно бросила она на прощание.
Сара Бичем и не ожидала, что вычеркнуть из памяти все свои воспоминания о Гвидо Барбери окажется простой задачей. Более того, она по опыту знала, что чем больше острых переживаний того или иного толка связано с человеком, тем сложнее выбросить его из своих дум. В отношении же Гвидо ее разрывали такие великие силы, как Любовь и Ненависть, как Нежность и Гнев, как Надежда и Отчаяние, поэтому побороть их одним лишь намерением не представлялось возможным.
Общее прошлое, общие обиды и разочарования, общее настоящее, общее дитя… Что еще более сильное могло привязать женщину к мужчине?
Утро понедельника Сара потратила на то, что переменила номера своих личных телефонов, предупредив секретаршу Джен, чтобы ни при каких обстоятельствах не соединяла ее с Гвидо. В качестве объяснений Сара предоставила своей помощнице право использовать любое порождение фантазии, вплоть до самых невероятных.
Сара отдавала себе отчет, что все те годы, которые жила без Гвидо Барбери, она все же оставалась связана с ним прочнейшей нитью юношеской любви, предательства и потери. Но теперь настало время порвать эти путы, освободиться от разрушительного влияния Гвидо на ее жизнь, сосредоточиться на собственном будущем и будущем своего дитя. Дитя, к которому деспотический клан Барбери, отнявший жизнь ее первенца, не будет иметь никакого отношения. А уж позаботиться об этом – ее прямой материнский долг, рассудила Сара.
Она призналась себе в том, что имела в недавнем прошлом обольстительное любовное приключение с Гвидо Барбери – образцовым любовником, сексуальное мастерство которого превыше всяческих похвал. Она также была благодарна судьбе, позволившей ей вновь забеременеть от этого великолепного представителя мужского пола и познать счастье материнства.
Но точка поставлена вовремя, и финал необратим. Сара уже не студентка-первокурсница, наивная сиротка, произведенная на свет от безымянного донора. Она – уважаемый бухгалтер и финансовый консультант, совладелица респектабельной лондонской фирмы. Она верит в свои силы и вполне способна воспитать свое дитя без чьей-либо финансовой и моральной поддержки. В этом вопросе ее мнение было категоричным.
Через месяц с лишним ее автономного существования ей на стол лег журнал, на развороте которого размещался светский отчет о ежегодном бале в Монте-Карло, иллюстрированный красочными фотографиями кавалеров и дам. Вероятно, этот журнал специально положили на рабочий стол Сары, потому как на одной из фотографий ее недавний любовник представал в роли счастливого спутника белокурой прелестницы в декольтированном бальном платье, выполненном в лучших традициях подобных мероприятий.
Сара Бичем, безмолвно скрежеща зубами, отметила все достоинства новой пассии известного плейбоя и, не заостряя внимания на ее недостатках, свернула журнальчик в трубочку и сопроводила его в мусорную корзину.
Вернувшись в тот день домой после работы, беременная женщина приготовила и проглотила плотный ужин, приняла контрастный душ для бодрости тела и духа, облачилась в новую просторную пижаму и расположилась под одеялом с книжкой в руках.
Мыслям о Гвидо Барберри в его идеальном смокинге, об усыпанной стразами блондинке и ее собственном одиночестве был поставлен надежный заслон, сооруженный напряженным детективным повествованием, финалом которого стало сокрушительное разоблачение презренного убийцы и гнусного стяжателя. И Сара, будучи благодарным читателем, торжествовала вместе с непревзойденным сыщиком, перелистывая последние страницы. Но стоило закрыть книгу и отложить ее на прикроватную тумбочку, как вновь к сердцу подступила тоска, к горлу – ком, а к глазам – слезы.
Решив заглушить свои переживания очередной выдумкой, Сара выбралась из-под одеяла и, уютно расположившись в гостиной на диване, подобрав под себя усталые ноги, включила телевизор, отщелкала десяток-другой каналов, остановилась на предновогоднем шоу, в котором дурачились всеми узнаваемые звезды кино– и телеэкрана.
Пятничный ночной телеэфир продолжился классической американской мистической кино-новеллой, где леденящий кровь ужас сочетался с уморительной надуманностью сюжета. И Сара от души повеселилась, вздрогнув один-единственный раз, когда раздался пронзительный дверной звонок…
Не догадываясь, кто бы мог быть ее поздним незваным гостем, Сара несказанно удивилась. Она предусмотрительно выглянула в окно, предполагая узнать, припарковался ли кто из знакомых возле ее подъезда, и, ничего не обнаружив, решила-таки на свой страх и риск открыть дверь.
К. ее неудовольствию, на пороге стоял Гвидо Барбери.
– Ты – нежелательный человек в моем доме. Уходи, пожалуйста, – без обиняков сообщила Сара и попыталась захлопнуть перед его носом дверь.
– Не так скоро, золотце, – насмешливо проговорил он и поставил на порог ногу. – Изменила телефонные номера, велела секретарше пороть всякую чушь – так отчего же не съехала, не сбежала от меня в Калькутту? Не иначе, надеялась, что я вернусь и заберу тебя в страну грез. – С этими словами Гвидо протянул ей прятавшийся до этого времени за его спиной прекрасный букет. – Это тебе, чокнутая красавица.
