Ничего не видя сквозь слезы, Элизабет прижала ладонь Мэгги к сердцу.
— О Мэгги! Я буду так счастлива!
Братья Таннер зашли в дом, один за другим. Эйс вошел первым.
Бросив шляпу на вешалку, он с шумом втянул в себя воздух.
— Очень вкусно пахнет.
Мэгги почему-то не выходила их встречать, она продолжала возиться на кухне.
— Вытирайте ноги, — неприветливо бросила она.
Нахмурившись, Эйс посмотрел на Рая, будто спрашивая: «Что это с ней», затем пожал плечами и направился на кухню.
— Надеюсь, ты приготовила еды на целый полк, — сказал он, обнимая жену сзади. — Мы все ужасно голодны.
Мэгги в ответ ткнула ему локтем в живот.
- Что это с ней? — смущенно спросил Эйс.
Он оглянулся на братьев, которые в замешательстве стояли в дверях, не зная, входить им или нет.
Мэгги сердито помешала половником в кастрюле, затем, ухватившись за ручки, поставила ее на стол и произнесла:
— Эй, вы, мужики...
Эйс упер руки в бока.
— Ты явно чем-то расстроена. Скажи пожалуйста, тебя обидели сразу все мужчины на свете или кто-то один?
Она подняла руку и указала пальцем на Вудроу.
- Почему бы тебе его не спросить?
Глаза Вудроу стали квадратными.
- Меня? — удивился он. — А я-то что сделал?
Поджав губы, Мэгги сложила руки на груди.
— Именно это мне и хотелось бы узнать.
Вудроу взглянул на братьев, он был растерян.
— Я ничего не понимаю, черт возьми!
Мэгги угрожающе посмотрела на него.
— Как ты поступил с Элизабет! — сказала она, затем обратилась к Эйсу: — Кстати, она согласилась подписать все бумаги для передачи своих прав на ребенка.
- Она согласилась? — изумленно вскричал Эйс.
- Да, — ответила Элизабет, затем снова обратилась к Вудроу: — Зачем ты ее обидел? Не отрицай этого! — предупредила она. — Я видела ее слезы.
Вудроу не мог даже издохнуть, будто кто-то железным обручем сжал его грудь.
— Где она? — вот и все, что он смог сказать.
- Уехала. Что ты с ней сделал?
Он замотал головой.
— Ничего, клянусь. Она была в прекрасном настроении, когда я уезжал сегодня утром. -Вудроу повернулся к Рори. - Мы были в кровати, когда ты приехал, Рори. Помнишь? Мы сладко спали.
Голос Рори задрожал.
- Это доктор была с тобой в кровати, когда я приехал?
- Какая разница, черт возьми! - нетерпеливо прорычал Вудроу.
Рори сделал шаг назад, прячась за спину Рая.
- Ты помнишь, наверное, что высунул голову из окна, когда я загудел?
- Да, ну и что?
- Затем ты оделся и вышел. - Рори нервно закашлялся. — Помнится, я что-то говорил о том, что лучше бы меня послали в Даллас за докторшей.
Вудроу со стоном откинул голову назад, припоминая все, сказанное Рори. Когда он снова посмотрел на брата, глаза его были бешеными.
- Черт тебя возьми, Рори! — прогремел он.
Рори спрятался за дверь.
- Я не знал, что она слушает, — взвыл он, ретируясь к своему фургону.
Желая набить братцу морду, Вудроу кинулся вслед за ним. Эйс схватил его за руку.
- Если ты подерешься с Рори, это делу не поможет, Вудроу. И ты сам прекрасно это знаешь. Тебе надо поговорить с Элизабет.
Лицо Вудроу стало каменным.
- Почему мне? - спросил он и выдернул свою руку. — Ведь не я уехал, а она.
Элизабет ушла с головой в работу, не позволяя себе думать о Вудроу. Никто из коллег не догадывался о том, что с ней происходит. Она привыкла прятать свои эмоции, этому ее научил ее бывший жених.
Но ночью Элизабет давала волю своим чувствам. К ней опять вернулась бессонница, вокруг глаз у нее появились темные круги. Она худела, стала выглядеть нездоровой. Элизабет жутко злило, что она позволила Вудроу обрести над нею такую власть. Она думала, он действительно испытывал к ней нежные чувства, но ему было нужно от нее только одно: получить права на ребенка, вот и все.
Чувствуя, как к ее глазам подступают слезы, Элизабет раскрыла карточку пациента и заставила себя сконцентрироваться на результатах анализов. Но даже на листочке бумаги она видела лицо Вудроу, и образ его был таким ясным, таким притягательным, что она не смогла сдержаться.
О, Вудроу, молча вскричала Элизабет, как ты смог заставить меня влюбиться в тебя?
Вудроу сидел на крыльце, обстругивая-толстую палку, у него под ногами уже валялась куча стружек. Блю лежала рядом, положив голову на лапы, и внимательно смотрела, как увеличивается куча.
Вудроу всегда, когда что-то его тревожило, занимался какой-нибудь ручной работой. Это отвлекало его, давало выход накопившемуся гневу. Но сейчас он мучительно осознавал, что в целом мире не найдется столько работы, чтобы утишить боль, которую причинила ему Элизабет.
Рука Вудроу, державшая нож, дрогнула, и его охватила ярость.
Она покинула меня. Я знал, что так, и будет. Все, кого я любил, поступали именно так. Моя мать, моя мачеха — мама Ли. Но не только смерть отнимала у меня тех, кого я любил. Эйс меня тоже покинул.
Именно Эйс взял на себя роль матери после ее смерти и стал заботиться о Вудроу и остальных братьях. Именно Эйс заменил всем и отца, который ухлестывал за женщинами и мало заботился о своих сыновьях. Именно Эйс успокаивал Вудроу ночью, когда тот плакал, — маленький мальчик, еще не понимающий значения слова «смерть», но уже чувствующий боль потери. Именно Эйс ходил на футбольные матчи и болел за Вудроу. Именно Эйс вытащил его из тюрьмы, когда он напился и подрался в баре.
И именно Эйс в надежде найти свое место в жизни уехал без всяких объяснений и стал первоклассным фотографом. Вудроу прекрасно знал, что по своей воле его брат никогда бы не уехал, это отец заставил его уехать, но боль от этого не становилась меньше.
После отъезда Эйса отец Вудроу привел в дом новую жену — маму Ли. Весь город знал: этот брак был скорее деловым контрактом, чем свидетельством их любви. Старику нужна была женщина, которая заботилась бы о его сыновьях, а маме Ли требовалось дать фамилию и кров для ее сына Вита. К чести мамы Ли, она отлично выполнила свои обязательства. Она заботилась о братьях Таннер, даже полюбила их. Вудроу не сразу ответил на эту любовь, но постепенно стал испытывать к мачехе очень теплые чувства. Но она тоже его покинула, не но собственной воле, впрочем. Однажды, когда она поехала в город, пьяный водитель помчался на красный свет и врезался в ее автомобиль. Ее смерть была мгновенной.
Вскоре после этого Вудроу купил себе ранчо, ушел с головой в работу и отрезал все контакты с людьми, чтобы больше никогда не испытывать боль. Он стал закалять свое сердце, и такой образ жизни его вполне устраивал.
