Так и лучше, верно?
– Дженна?
– А? А, да. Со мной все в порядке. Я просто… задумалась.
Он пару секунд вглядывался в нее, словно хотел понять, о чем она думает. Хорошо еще, что у него нет особых способностей к проникновению в чужие мысли.
Дженна тихо спросила:
– Так ты займешься маленькой проблемой Джейка или тебе требуется помощь?
Он не выглядел особо счастливым, но и пощады просить не собирался.
– Нет, помощь не требуется. Я же сказал, я способен сам позаботиться о них и позабочусь, – он вздохнул, нахмурился и потянулся к кроватке.
Дженна слышала звук липучки на одноразовой пеленке. Потом послышался стон Ника:
– О господи!
Она засмеялась, развернулась и оставила его наедине с сыновьями.
Дженна, хоть и сходила с ума от беспокойства, остаток дня провела в маленьком гараже, заканчивая подарочную корзину, которая должна быть готова не позднее чем через два дня. Раз уж Нику приспичило попробовать себя в роли отца, она позволит ему понять, что такое иметь дело с двумя маленькими мальчиками. Странное это ощущение – находиться дома и не с детьми, но она должна доказать Нику – отцом он быть не способен. И совсем уж дурацкая идея – забирать у нее детей.
От одной только мысли, о такой угрозе ее пробирал холод. Он богат. Он может привлечь лучших адвокатов в стране. Он может нанять уйму нянек и сиделок. Он может купить все что угодно, если суд посчитает, что это надо мальчикам.
А куда деваться ей?
Одинокой мамочке с жалким счетом в банке и рабочим кабинетом в гараже?
Если Ник действительно решит бороться за сыновей, у нее нет шансов.
Но зачем ему? Эта мысль все время крутилась у Дженны в голове, она никак не могла от нее избавиться. Он хочет ее как-то наказать? Может, это всего лишь демонстрация силы? Тогда зачем такие сложности?
Она обернула сделанную корзину упаковочным целлофаном, в результате та приобрела завершенный вид. И Дженна улыбнулась, несмотря на сумятицу мыслей.
Закончив, она поставила корзину на стол. Она устала и проголодалась. И ей очень любопытно было посмотреть, как там Ник с мальчиками.
Она проскользнула в кухню по коридору и в ужасе остановилась, оглядывая небольшую и обычно чистенькую комнатку. Красные стены и белые шкафчики – вот и все, что в ней можно было узнать. Там была рассыпанная по столу детская молочная смесь, немытые бутылочки и гора грязных детских купальных простынок, которыми Ник, видимо, что-то вытирал.
Покачав головой, она тихо пошла в гостиную, страшась того, что там ее ждало. В доме было тихо. Не работал телевизор. Не плакали дети. Ни звука.
Нахмурившись, она направилась в глубь комнаты, потом обошла диван и застыла. На бабушкином лоскутном ковре растянулся Ник. Он спал мертвым сном, а с каждого бока у него лежал спящий младенец.
– О боже!
Она не могла двинуться с места. Просто стояла и смотрела на Ника и сыновей, решивших вздремнуть вместе. Последние солнечные лучи светили в фасадное окно, и лишь пятнышко от единственной лампы освещало троицу. В комнате было слышно только дыхание Ника да посапывание двойняшек. Дженна постаралась запомнить эту картинку до мелочей, чтобы по прошествии лет воспроизвести ее как можно более точно.
В этой сценке было что-то очень милое, очень правильное. Ник и сыновья. Наконец-то вместе.
Сердце болезненно колотилось в груди, ее затопила любовь ко всем троим. И одновременно Дженна очень тревожилась, ведь она знала: у них с Ником будущего нет. Он просто хотел быть вместе с детьми. Но это не предполагало близости с их матерью. И что же ей делать? Как любить Ника, если ничего хорошего из этого выйти не может? И как растить детей без него, если она знает, очень хорошо знает – отец им нужен не меньше, чем они ему.
Она смотрела на мужчину, который вторгся в ее мир и изменил его.
– Почему же это так трогает мое сердце? – прошептала она.
Ник медленно открыл глаза и тихо спросил:
– Получилось?
Не было смысла отрицать то, что она уже и так признала. Она опустилась на колени рядом с ним:
– Сам знаешь.
Осторожно, чтобы не побеспокоить двойняшек, Ник сел и слегка поморщился – у него затекла спина. Он смотрел на Дженну, и ей очень хотелось знать, о чем он думает, что чувствует.
Но, как всегда, все свои мысли и эмоции Ник оставлял при себе. Дженна ничего не смогла прочесть в светло-голубых глазах.
– Так почему ты так быстро покинула корабль? – тихо спросил он.
– Ты знаешь, почему.
Одного только воспоминания о голой красотке было достаточно, чтобы у нее испортилось настроение.
– Я ее даже не знаю, – напомнил он с еле заметным оттенком оправдания.
– Не имеет значения, – она сразу понизила голос, когда Джейкоб беспокойно пошевелился. Ей совсем не хотелось разбудить детей. Как не хотелось и поднимать сейчас эту тему. Но от разговора не уйдешь, когда-нибудь все равно надо поговорить. – Ник, ты не понимаешь? Рыжая – это просто еще один, и очень убедительный, пример того, какие мы разные. Она заставила меня понять, что на корабле, с тобой, я чувствую себя как рыба, вынутая из воды. Я не гожусь для той жизни, какую ведешь ты. И мальчики не годятся.
– Хотя и могла бы, – его голос убаюкивал и казался таким родным, ласковым. – Все трое могли бы. Мы все могли бы жить на корабле. Ты же знаешь, там хватает места. Мальчикам будет где играть. Они увидят мир. Познакомятся с разными культурами, узнают разные языки.
Ах, как вкрадчиво он это излагал, как искусительно. Дженна нехотя улыбнулась, но покачала головой, посмотрела на двойняшек, потом опять на него:
– На борту у них не будет настоящей жизни, Ник. Им нужен двор. Парк. Школа. Друзья… – Она помолчала, потом махнула рукой и добавила: – Собака, наконец.
Он оторвал от нее взгляд, посмотрел на малышей и опять перевел глаза на Дженну.
– Наймем учителей. Если они захотят, заведем собаку. Это может получиться, Дженна.
Ей очень хотелось ему верить. Но в глубине души она знала – это совсем не означает его желания быть с ней. Он не пути ищет, как бы ввести ее в свою жизнь, он просто хочет, чтобы его сыновья были с ним.
– Нет, Ник, – печально прошептала она. – Это несправедливо по отношению к ним. И к нам. Тебе нужна не я, тебе нужны дети, Честное слово, я понимаю.
Он взял ее руку и погладил:
– Это не только из-за мальчиков, Дженна. У нас с тобой…
– … ничего не получится, – закончила она за него.
Несмотря на свою реакцию на его прикосновение, она отняла руку и приложила ее к груди, как будто ей в грудь угодил пейнтбольный шарик.
Ей хотелось, чтобы он любил ее так же, как она любит его. Но Ник Фалько просто не создан для связи с одной-единственной женщиной. Лучше бы ей об этом не забывать и держать свое сердце на привязи.
