— А вы, на мой взгляд, выглядите лучше, чем просто хорошо, — тихо сказал он. — Бриджит, вы красавица. И еще вы очень сильная.
— Мало кто из мужчин ценит в женщине силу, — негромко отозвалась она.
— Я ценю.
Остатки воды с бульканьем втянуло в трубу, и чары разрушились.
— Вы могли бы снять с вешалки мой халат?
Он показал ей, где он висит, и она подала ему. Потом повернулась спиной, а он отбросил намокшее полотенце и, натянув халат, завязал пояс.
— Я готов, — сказал он, снова вставая на колени и опираясь в основном на здоровое, чтобы не так было больно.
Она обернулась и мгновение смотрела на него, приложив палец к губам. Потом сказала самым обычным деловитым тоном, исключающим любую двусмысленность:
— Думаю, мне придется залезть к вам.
Это нисколько не успокоило его либидо. В то время как Келлен всеми силами старался взять свои эмоции под контроль, она уже сбросила туфли и забралась в ванну.
— Дайте я зайду сзади, — сказала она и, проскользнув боком, зашла ему за спину.
Он с трудом проглотил слюну, невольно представив, как они сидят друг напротив друга в этой самой ванне и на ней ничего нет… Келлен не сдержал стона.
— Вам больно? — спросила она.
Он в самом деле испытывал нешуточные мучения, но покачал головой.
— Давайте поскорее покончим с этим.
— Вы так торопитесь, — пробормотала она.
— Вы даже не представляете как, — ответил он сквозь зубы.
Она наклонилась над ним и взяла его под мышки. Волосы у нее не были завязаны в обычный хвостик и поэтому упали вперед и защекотали ему щеки. Он глубоко вдохнул ее запах.
— Теперь давайте осторожно встанем. На счет три, хорошо?
— Угу… — Он снова вдохнул.
— Раз… два… три.
Она приподняла его с неожиданной силой. Прилагая собственное усилие, он смог немного привстать и поставить ногу на дно ванны, поддерживая руками бедро. С помощью Бриджит он заставил больную ногу повиноваться и наконец встал.
Теперь Бриджит придерживала его за талию. Как легко было бы развязать пояс его халата и обвить руками его тело. Как ни старался он остановить поток фантазии, но отчетливо представил, что она делает именно это. Как он жалел, что в ванне уже совсем не осталось холодной воды, чтобы привести его в чувство.
— Так, а теперь надо сесть на край ванны. Я вылезу и помогу вам перекинуть через бортик ноги. — Она шагнула на пол.
Он осторожно опустился на край.
— Готовы? — спросила она.
Келлен, судорожно кивнув, послушно подчинился ее инструкциям, и пока она помогала ему перекинуть ноги через край ванны, надеялся, что халат надежно прикрывает его возбужденную плоть. Необходимо было срочно подумать о чем-то постороннем. Как-то раз учительница истории в начальной школе заставила его в наказание за болтовню на уроке сорок раз переписать вступление к Конституции Соединенных Штатов. Оно накрепко засело в его голове. Он принялся повторять его про себя. Все что угодно, лишь бы перестать думать о сексе.
«Мы, народ Соединенных Штатов, с целью образовать более совершенный союз…»
Когда он опустил ноги на плиточный пол ванной, она протянула ему руки. Ее грудь оказалась точно на уровне его губ. Келлен мучительно сглотнул.
«…установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону…»
— А теперь вставайте.
Он начал подниматься, опираясь главным образом на здоровую ногу. Бриджит держала его за руки и ободряюще улыбалась. Как удается этой женщине одновременно доводить его до исступления и решать его проблемы?
«…содействовать всеобщему благоденствию…»
— Вот у вас и получилось!
— С вашей помощью, — уточнил он.
— Мы работали в паре.
Он кивнул и наклонился к ней, влекомый ее запахом. И растерянно понял, что она пятится от него.
— Идемте.
Он шагнул. Наверное, на полу была вода, потому что Келлен едва не поскользнулся. Он поспешно попытался вернуть себе равновесие, но неудержимо терял устойчивость на мокрой плитке. Бриджит испуганно раскрыла глаза и в последний миг крепко обхватила его.
Они падали на пол вместе, как в замедленной съемке. Вместо того чтобы рухнуть всей тяжестью с высоты своего роста, он плавно опустился на пол и оказался лежащим поверх нее. Не успев толком понять, что произошло, он увидел прямо перед собой удивленные синие глаза.
— Вы не ушиблись? — спросил он, перенося вес на здоровое колено. Но больная нога продолжала лежать на ее ногах, а руками он упирался в пол.
Она улыбнулась кончиками губ.
— Наверное, это было бы не профессионально.
Раз она способна сейчас шутить, то, видимо, и правда не ушиблась. Он приказал бешено бьющемуся сердцу успокоиться, но оно забилось еще сильнее, когда он заметил не только то, как красиво Бриджит смотрится с разметавшимися черными волосами на фоне белой плитки пола, но и осознал, насколько их поза интимна. Ее грудь соприкасалась с его грудью, а его возбужденный член прижимался к ее бедру и увеличивался с каждым мгновением. Теперь ему уже было невозможно скрывать свое желание.
Это вступление, чертово вступление. Как там было дальше? Что-то такое про блага.
«…и закрепить блага свободы за нами и потомками нашими…»
Бриджит больше не улыбалась. Глаза из синих сделались темными и матовыми. Неужели она испытывает то же, что и он? Затаенное желание, которое жаждет наконец утоления?
Он еще сражался с собой, но знал, что обречен проиграть.
«…провозглашаем и устанавливаем настоящую Конституцию для Соединенных Штатов Америки».
Он быстро договорил в уме строчку и произнес вслух:
— Ну ее к черту!
Пристально глядя на Бриджит, оценивая ее настроение, он наклонился к ней. И не встретил никакого протеста, не ощутил сопротивления. Их губы встретились, она сомкнула веки, и он почувствовал на своих плечах ее ладони.
Из горла Бриджит вылетел не то вздох, не то стон, сказавший ему, что она возбуждена не меньше чем он.
Становилось очевидно, что он не сможет долго упираться в пол полусогнутыми руками — они уже начали дрожать от напряжения. Хотя Келлен и похудел на пятнадцать фунтов по сравнению с обычным весом, но он боялся, что если навалится на нее всей тяжестью, то это будет слишком тяжело для нее, тем более что под ее спиной был жесткий кафельный пол, а не мягкий податливый матрас. Он уже готов был предложить перейти куда-нибудь в более удобное место, когда услышал шарканье шагов. Они прервали поцелуй и взглянули в сторону двери. На пороге стоял Джо, уперев руки в бедра, и изо всех сил старался не улыбаться.
