– Я объяснила тебе, почему вела себя так, а не иначе. К чему повторяться? И уж конечно, не стану пресмыкаться перед тобой, как бы тебе этого ни хотелось.
– Я тебя об этом не прошу. Я хочу только одного: чтобы ты исчезла из моей жизни.
Майлоу повернулся, вышел из кухни и пошел наверх, чтобы принять душ и переодеть.
Вновь спустившись вниз, он увидел, что дверь столовой отворена. Пейдж накрыла стол белоснежной скатертью, достала лучшие серебряные приборы, поставила низкую вазу с цветами.
Неужели она надеется подкупить его этим? – подумал Майлоу. Пейдж вышла из кухни.
– Ужин готов.
– О'кей. – Он прошел в столовую и сел за стол.
– Морские гребешки! Особый рецепт французской кухни, – объявила Пейдж, внося блюдо.
Майлоу отодвинул тарелку.
– Не люблю гребешков, – сказал он коротко.
Пейдж села за стол и посмотрела в глаза Майлоу. Она была готова разозлиться, не зная, лжет он или говорит правду. Потом начала есть, следя за ним из-под ресниц. Майлоу отодвинулся от стола и положил ногу на ногу. Сидел он со скучающим видом. Вскоре Пейдж поднялась, вышла и через несколько минут вернулась с супницей, от которой исходил аппетитный аромат.
– Думаю, это тебе понравится… Это цыпленок.
Пейдж сняла с супницы крышку и хотела взять разливную ложку, но Майлоу ее опередил.
– Нет уж, позволь мне, – сказал он с усмешкой, поднимаясь со стула. – В конце концов, ты моя гостья. – Майлоу опустил ложку в супницу так резко, что брызги разлетелись во все стороны. – А впрочем, – добавил он злорадно, – почему бы тебе не съесть все? – Приподняв супницу, он вывернул ее содержимое в тарелку Пейдж.
Тарелка переполнилась, все растеклось по столу, испортив прекрасную скатерть. Пейдж в упор, с бесстрастным видом смотрела на Майлоу.
– Это невероятно дешево и глупо, – произнесла она с холодным бешенством.
Опершись на стол, Майлоу наклонился к Пейдж.
– Не готовь для меня. Вообще ничего для меня не делай. Я хочу только одного: чтобы ты ушла из этого дома!
Он резко выпрямился и вышел из столовой. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.
Он пошел в испанский ресторан, поужинал и просидел там до закрытия, все время думая о Пейдж. Она была права: между ними какая-то мистическая связь.
Вернувшись домой, уверенный, что Пейдж никуда не ушла, Майлоу, не заглядывая в столовую, поднялся к себе.
Он вспомнил тот случай, о котором она обмолвилась прошлой ночью. Это случилось лет четырнадцать назад, когда родители Пейдж еще не развелись, а дед ее был жив. Старик привел девочку в офис, но ей скоро стало скучно, и она прошмыгнула в зал заседаний, уселась в председательское кресло и начала рисовать прямо на столе. Услышав шаги, Пейдж испугалась и спряталась в шкаф. В зал вошел Майлоу. Он чувствовал, что девочка где-то здесь. Подойдя к шкафу, он с улыбкой вытащил ее оттуда и на правах взрослого сказал:
– Ну-ка, шалунья, пойдем. Тебя ищет дедушка.
Вспоминая об этом, Майлоу разделся и лег, изо – всех сил стараясь не думать о том, что произошло здесь, на этой кровати, всего несколько часов назад. Это ему никак не удавалось. Он снова и снова ворошил в памяти все, что случилось с ними, пока, наконец, не заснул.
Было еще темно, когда Майлоу проснулся, инстинктивно почувствовав опасность. Он лежал не шевелясь, слыша лишь гулкие удары сердца. Затаив дыхание, он медленно повернул голову и увидел… Пейдж. Раздраженным движением он мгновенно потянулся к настольной лампе и включил ее.
Девушка не двигалась, даже не моргала. У Майлоу мелькнула мысль, не лунатик ли она. Надо ли разбудить ее или просто отвести обратно в спальню? Пока он размышлял, Пейдж вздохнула, протянула руку и как будто собралась лечь в постель. Майлоу уже был готов окликнуть ее, но тут Пейдж выпрямилась, повернулась и вышла из спальни.
Майлоу проводил ее взглядом, пытаясь понять, как относиться к тому, что он только что видел. Может, Пейдж и вправду лунатик? А может быть, это игра, еще один ее дешевый трюк? Он лежал, глядя в потолок и размышляя, нельзя ли из случившегося извлечь пользу?
Придя в офис рано утром, он перепоручил деловую поездку в Нью-Йорк одному из помощников, решив, что сейчас ему самому лучше никуда не отлучаться и присматривать за Пейдж. Остаток дня он провел у телефона, обсуждая вопросы, весьма далекие от дел компании.
Ближе к вечеру позвонил его дилер, который занимался покупкой произведений искусства, и сообщил, что выполнил утреннее поручение босса.
– Конечно, пришлось потрудиться, – доложил он Майлоу, – но, в конце концов, удалось его уломать.
– Насколько я понимаю, ты имеешь в виду цену, – заметил Майлоу и тихонько присвистнул, услышав сумму.
– Но ведь ты сказал, что деньги тебя не волнуют, – напомнил дилер.
– Конечно. Спасибо. Я рад, что у тебя все получилось. Сейчас же перешлю тебе чек, а картину пусть заберут сегодня же.
– Сегодня? – удивился дилер. – Что за спешка?
– Это мое дело, – ответил Майлоу.
Он был явно доволен.
Вечером по дороге домой Майлоу заехал в цветочный магазин и купил необычайно красивую орхидею, которую поставил на стол в прихожей. Пейдж наверняка заметит ее, пока он будет переодеваться.
Спускаясь вновь в холл, Майлоу увидел Пейдж. Она была настроена явно воинственно.
Сделав вид, будто ничего не замечает, и напевая какую-то веселую мелодию, Майлоу вдруг спросил:
– Ты еще здесь?
– Если ты пытаешься заставить меня ревновать, то у тебя ничего не выйдет.
– У меня не было таких намерений, – засмеялся Майлоу. – Я просто решил изменить свою жизнь. Заполнить ту пустоту, которая образовалась в ней по твоей милости.
– Ты сам подтолкнул меня, – напомнила Пейдж. Слова Майлоу ее насторожили.
– Да, я сам виноват, – сказал он, не обращая внимания на ее выжидательный взгляд. – Не стоило сбиваться с ног, разыскивая тебя. Было бы гораздо лучше, если бы твое исчезновение так и осталось неразгаданной тайной. Уверен, ты согласна со мной.
Она раздумывала над его словами.
– Мы могли бы поговорить об этом, – осторожно ответила она.
Майлоу холодно улыбнулся и повернулся к зеркалу, чтобы поправить галстук.
– Я могу обсудить с тобой только одно: время твоего отъезда, – съязвил он.
Взглянув в зеркало, он увидел в нем Пейдж, и его поразило выражение ее лица. Такое же выражение было у него самого после ее исчезновения: абсолютная беспомощность, смешанная со страданием, и злость на свою судьбу, и невозможность дать волю своим чувствам. Майлоу еще раз посмотрел на Пейдж. Так ей и надо, подумал он.
Послышался сигнал переговорного устройства, установленного на воротах, и через минуту к дому подъехало такси. Из него вышла темноволосая стройная и очень красиво одетая женщина.
