— А ты как думаешь? — спросила Шерри. — У него твои глаза, твои волосы. Та же дерзкая улыбка. Не верь мне, если не хочешь. Поверь Лайзе: она говорила мне, что беременна, в последние месяцы вашего романа.
В конце этого романа он знал Лайзу лучше, чем в начале. И вряд ли то, что она рассказывала сестре, понравилось бы ему. Или было бы правдой. Но если этот очаровательный малыш в самом деле его...
— Расскажи мне все, с начала до конца.
Ну что ж, отступать некуда. Да и поздно.
— Лайза говорила, что ты не хотел возиться с ребенком. Что ты бросил ее, когда узнал о ее беременности.
При всем своем сильном характере Майк сморщился, как от зубной боли.
— Ну хоть насчет того, кто кого бросил, не соврала! — зарычал он. — Но если и все остальное правда, почему же она не потребовала, чтобы я содержал ребенка?
Теперь настала очередь Шерри возмутиться. Признание Майка, что именно он разорвал отношения, да еще намек на то, что Лайза была врунишкой, подлили масла в огонь.
— А как ты думаешь, почему? — огрызнулась Шерри. — Она не стала унижаться перед человеком, отказавшим ей в помощи. Разве можно Лайзу за это осуждать? Впрочем, я думаю, тут не было бы унижения. Она бы требовала то, что полагалось ей... и Джейми... по закону.
Майк вспоминал свое последнее свидание с Лайзой Хейз, лицо его помрачнело. Картина, подсказанная памятью, была не из приятных. Однако Джейми — это же совсем другое дело! За все то время, что он знаком с Шерри, он успел просто влюбиться в этого темноволосого, живого малыша. Он считал, что это сын его секретарши. Играя с мальчиком и в то же время наблюдая за девушкой, он все чаще думал о том, как хорошо было бы иметь семью, воспитывать собственного сына.
А теперь она говорит, что Джейми его ребенок. И хотя какой-то частью ума Майк отказывался признать, что этот ребенок связал его с женщиной, которую он предпочел бы забыть, душа его пела от радости. У него есть сын! Майк про себя моментально вычислил возможную дату зачатия и убедился в правоте слов Шерри. Действительно, если бы они с Лайзой успели зачать ребенка, он был бы сейчас именно в возрасте Джейми. Как же это могло случиться, размышлял он, мы же были осторожны... Впрочем, никакие противозачаточные средства не дают полной гарантии.
Если Джейми — мой сын, размышлял Майк, у меня есть на него все права. Но, скрывая его от меня, Лайза, Шерри и ее бабушка сослужили мне плохую службу.
— Почему ты не связалась со мной раньше, не сообщила обо всем? — спросил он. А в его тоне слышалось: я потребовал бы объяснение получше, чем это.
От неожиданности Шерри стала заикаться:
— Но ты... ты... сказал Лайзе, что... ребенок тебе не нужен!
Гнев, нараставший в душе Майка, можно было бы сравнить с пожаром, пожирающим все на своем пути. Гнев поглотил ту радость, которая только зарождалась.
— Я ничего подобного не говорил! — крикнул он. — Как я мог это сказать, не зная, что она беременна? Все то время, что продолжался наш роман, она жила в моей квартире на Уэст-Шор. Однажды я вернулся довольно рано, после собрания за городом, и застал ее с другим мужчиной в моей постели!
Шерри покраснела так, словно это она совершила прелюбодеяние.
— Я тебе не верю, — пробормотала она. Хотя инстинкт подсказывал ей: такие штучки вполне в репертуаре ее сестры.
— Не веришь — не надо.
Качели встали дыбом, когда Майк вскочил. Он хотел какое-то время побыть подальше от Шерри, чтобы как следует подумать. Вернув качели на место движением таким резким, что Шерри чуть не упала, он замер, желая разобраться с еще одним вопросом.
— Принимая во внимание твое родство с Лайзой и твое мнение обо мне, — начал он, — хотелось бы знать, с какой целью ты нанялась ко мне на работу. А также — почему принимала мои приглашения.
Теперь Шерри тоже была на ногах. Как это ни грустно, она добилась своего. Она сблизилась с ним, узнала его, не возбуждая подозрений, и узнала достаточно для того, чтобы успокоиться: Майк будет хорошим отцом, в этом можно не сомневаться.
Однако почему же так болит душа?
Все ясно, ответила она себе, я люблю его. Но об этом надо забыть. Те немногие шансы, что у нее были, растаяли как дым.
— После того, что Лайза мне рассказывала, мне захотелось тебя проверить, — сказала она вслух. — И я не могла придумать ничего лучше, чем поработать в твоей конторе. Что касается приглашений...
Он ждал.
— Я не отказывалась по той же причине вначале, но...
— Довольно, — перебил Майк. — Я все понял и сделал вывод: мне нужна секретарша. А ты мне кое-чем обязана. До тех пор пока мы не выясним отношений, ты будешь исполнять свои обязанности, я надеюсь.
Через минуту он исчез. Глядя на удаляющиеся огоньки задних фар «мустанга», Шерри не могла избавиться от вопросов. Подаст ли он в суд, требуя опеки? Или плюнет на свою родительскую ответственность? А может, потребует сделать тест, подтверждающий его отцовство?
Ребенок, конечно, чрезвычайно похож на Майка, но вряд ли можно его судить за то, что он потребует доказательств. Ведь Лайза спала не только с ним. Еще неизвестно, согласится ли он на двустороннее опекунство. Насколько я успела его узнать, думала Шерри, он захочет воспитывать ребенка один, без чьего-либо вмешательства. Она вошла в дом с ноющим сердцем.
Малыш, доставшийся ей ценой тяжелого труда и нежной заботы, спал на животе, подняв кверху попку, толстую от подгузника. Единственный, драгоценный, ненаглядный! Если его отнимут, в душе ее останется зияющая дыра; такая же останется, если не будет самого Майка. Не надо было открывать ему правду, думала Шерри, стирая со щеки слезу. Промолчав, может, я сохранила бы их обоих.
Несколько часов спустя, когда Шерри мерила шагами гостиную, не в силах заснуть, Майк вошел в кабачок в районе Уэст-Тампы, посещаемый, как правило, испаноговорящим населением. Майк без удержу пил пиво и с каким-то озлоблением метал стрелы в пробковые мишени, когда в таверну вошел Эктор.
— Я увидел твою машину у входа, — сказал помощник. — Что, поссорился со своей пассией? — Тон был скептический.
— Не твое дело, — мрачно ответил Майк.
— Ну-ну, — сказал Эктор. — Вспомни, что я тебе говорил.
Настроение Майка объяснялось тем, что «расследование» Шерри его разозлило. То, что он, возможно, отец Джейми, сначала застало его врасплох, потом обрадовало, хотя и оставляло сомнения. Но ведь он влюблен в нее — и всей душой, это ясно. А она втянула его в игру с неблаговидной целью. Однако теперь он сожалел о том, что отчитал ее, был груб и, сбитый с толку, сгоряча наговорил лишнего.
— Ладно, amigo[5], — сказал он примирительным тоном, — проблемы, возникающие у нас с мисс Томпкинз, мы разрешим без твоей помощи.
