— Прости, я не знала, — с усилием произнесла Кейт.
— Поскольку трагедия произошла в Штатах, сообщение о ней заняло немного места в разделах спортивной хроники местных газет. В противном случае твои коллеги собрали бы неплохой урожай.
Сердце Кейт заныло от чувства безысходности. В глазах Ралфа она принадлежала к тем самым людям, которые осаждали его в, момент ужасной трагедии, а потом публично обвинили в гибели невесты.
Когда она заговорила, голос ее звучал еле слышно:
— Спасибо, что рассказал мне об этом, Ралф. Я бы так хотела помочь тебе справиться с твоим горем.
Потом отвернулась и не оглядываясь пошла прочь. Вслед ей раздался голос Ралфа:
— Куда ты собралась?
— В дом. Мне нужно позвонить.
Еще несколько минут после того, как Кейт вошла в дом, Ралф продолжал стоять на месте, пытаясь обуздать свои чувства. Черт бы побрал эту женщину! У нее просто удивительная способность выводить его из себя. Он не собирался рассказывать ей о прошлом, но вдруг почувствовал необходимость поделиться с нею воспоминаниями, которые обычно не доверял никому.
Ралф не мог с точностью сказать, что за этим стояло. Он только хотел, чтобы Кейт была с ним. Однако если у него самого имелось множество причин похоронить себя в глуши, то у Кейт был настоящий талант и сила воли, чтобы преуспеть на своем поприще. Он не имел права просить ее остаться с ним. Но и не просить было почти выше его сил.
Но нет, Кейт заслуживала лучшей участи, и неважно, чего это будет стоить ему. А сейчас Ралфу ничего не оставалось, как выйти из оцепенения и войти в дом следом за ней.
Кейт постаралась справиться с охватившим ее смятением, после того как сообщила агенту о своем решении. Это не заняло много времени.
— Чего ты добиваешься, отказываясь от участия в конкурсе? Ты с ума сошла, ей-богу!
Последовала пауза, на протяжении которой ее собеседник пытался обуздать свое раздражение.
— Это из-за той статьи о тебе и Хойте? — наконец спросил он. — Я постараюсь добиться опровержения. Они напишут, что ты терпеть не можешь этого человека.
Кейт постаралась, чтобы голос ее звучал спокойно:
— Я бы согласилась на опровержение, но только не из-за Ралфа. — Она лгала, но не говорить же об этом Энджи!
— Тебя ведь не угораздило влюбиться в него? Этот человек живет, как самый настоящий отшельник. — После некоторого молчания он добавил: — Господи помилуй, да ты и впрямь, кажется, готова разделить его затворничество! Я знал, еще когда ты согласилась вместе с ним писать книгу, что это не к добру.
Кейт пришла в такое замешательство, что даже не смогла ничего возразить. Связывая свою жизнь с Ралфом, она словно соглашалась сказать «прощай» тому будущему, к которому, как ей казалось, всегда стремилась. Неужели она действительно так сильно изменилась за столь короткое время? Но в глубине души Кейт уже знала ответ.
— У затворничества тоже есть хорошие стороны, Энджи, — сказала она примирительно.
— Ты ведь этого не сделаешь! — воскликнул ее агент. — Успешная карьера на телевидении всегда была твоей золотой мечтой. Разве не так?
— Да, так, — со вздохом подтвердила Кейт и сама почувствовала, какая тоска прозвучала в ее голосе. — Но я уже все решила. — Ралф значит для нее гораздо больше, чем популярность какого угодно масштаба, мысленно добавила она.
Энджи продолжал настаивать, и Кейт соглашалась с ним: да, такая возможность представляется раз в жизни, да, будет ужасной глупостью отказаться от нее. Но все это время в ее сердце звучала победная песнь от сознания своей правоты.
— Обещай, что ты еще подумаешь, — наконец сказал Энджи. — Если ты пересмотришь свое решение, позвони.
— Хорошо, договорились, — сказала она, глубоко вздохнув. — Но мое решение останется неизменным.
Кейт медленным движением опустила трубку на рычаг и только тут заметила стоявшего в дверях Ралфа. Ее сердце неистово заколотилось.
— Ты все слышал?
Ралф кивнул, но Кейт заметила, что он выглядит далеко не столь счастливым, как она ожидала.
— Да, слышал.
От его внимания не ускользнуло, с какой тоской Кейт говорила о своем решении оставить карьеру, которая так много значила для нее. К счастью, агент дал ей шанс еще раз все обдумать. И Ралфу казалось, что есть только один способ сделать это.
— Завтра ты скажешь своему агенту, что передумала, и будешь участвовать в конкурсе, — заявил он непререкаемым тоном.
— Ты хочешь, чтобы я это сделала? — удивилась Кейт.
Ралф покачал головой:
— Все, чего я хочу, не ввязываться во все это. Но я не могу позволить тебе совершить профессиональное самоубийство из-за минутной прихоти.
— Я думала, что тебя обрадует мой выбор, — растерянно произнесла Кейт. — А ты считаешь то, что происходит между нами, просто очередной прихотью?
Ралф широко развел руками:
— Возможно, так оно и было с самого начала. Но мне понадобилось время, чтобы убедиться в этом. Ты совершенно права: мы слишком разные люди. Нам следует признать это и разойтись, чтобы продолжать жить каждый своей жизнью.
Кейт оцепенела, словно от болевого шока. Она наконец-то поняла, что желание быть с Ралфом гораздо сильнее каких бы то ни было честолюбивых устремлений. А он объявляет ее жертву ничего не стоящей и не собирается ее принимать.
Она искренне собиралась оставить работу, чтобы показать ему, насколько для нее важнее их совместное будущее и как непохожа она на своих коллег, которые причинили ему столько страданий. А Ралф утверждает, что этого недостаточно, что у них не может быть ничего общего, как бы она ни старалась.
— Я давно думал об этом и если ни о чем тебе не говорил, то только потому, что хотел как следует взвесить все возможные варианты. У тебя настоящий талант, Кейт. Ты достойна лучшей участи, чем похоронить себя здесь, в этой глуши, вместе со мной. Я не могу позволить тебе поставить крест на твоей карьере ради такой незначительной компенсации.
Слова Ралфа обрушивались на нее как удары молота. Он решил отослать ее прочь, а ее чувства назвал простой прихотью!
— Подумай серьезно, — настойчиво сказал он. — Все, кто хоть что-то представляют собой в телебизнесе, стремятся получить эту награду. Ты будешь гвоздем программы, все будут смотреть на тебя. Перед тобой откроются возможности, о которых можно только мечтать.
— Возможно, это не то, к чему я больше всего стремлюсь, — сделала попытку возразить Кейт.
— Все остальное может идти к черту. — Его резкий, холодный тон вызывал у нее ощущение почти физической боли. — Потому что именно это — твоя жизнь, Кейт, а не прозябание в глуши. Сколько времени пройдет, прежде чем мой дом начнет казаться тебе тюрьмой, могилой честолюбивых замыслов? Ты думаешь, я соглашусь на это?
