— Нет. Я была в Бретани. Знаешь городок Ренн?
— Конечно, — ответил Бернар. — Чудесное место.
— При тамошнем университете есть школа, где учится моя дочь, Мира. Я не знаю, слышал ли ты, но у меня есть дочь. — Натали улыбнулась.
— Да кто же не слышал? — Бернар покрутил головой, длинные волосы заплясали на воротнике бордовой рубашки. — Об этом слышали все. И… все оценили… твой поступок.
Она усмехнулась и отвела взгляд в окно.
— Поступок, верно… — Натали вздохнула. — Я ездила ее навестить.
— Ну и как ей там?
— О, она в полном восторге. Я тоже, кстати. Мы с Мирой прокатились по всему полуострову.
— И близко от Парижа. Ты ехала туда на поезде?
— Да, всего два часа на скоростном из Парижа, но ты попадаешь в совершенно другую страну.
По Бретани их катал на своем новеньком «мерседесе» приятель Миры Ронни Уолл, студент университета в Ренне. Едва они вышли на берег моря в Сен-Мало, как Натали едва не потеряла дар речи: на волнах качалась яхта, на борту которой было написано ее имя — «Натали».
— Мама, по-моему, в этом есть какой-то тайный знак, — засмеялась Мира. — Может, эту яхту кто-то готовится подарить тебе?
— Вот эту? — спросила Натали, принимая ее игру.
— Будь я вашим другом, Натали, я бы вам обязательно подарил яхту, — пробасил Ронни.
— Я ревную! — заверещала Мира.
— Спасибо, Ронни. Ты очень галантный. Я думаю, Франция щедро делится своими манерами даже с, как они здесь говорят, надменными янки…
— Мне очень понравилось в Бретани, — улыбаясь этим воспоминаниям, сказала Натали.
— А почему ты отправила Миру именно туда? — спросил Бернар. — Это место нужно хорошо знать, чтобы попасть настолько точно. Выбор отличный. Больших просторов и потрясающей атмосферы не найти, на мой взгляд, во всей Франции.
— У меня есть подруга… точнее наставница. Она жила в свое время во Франции. Это она мне указала на Ренн. Я рада, что послушалась. — Натали вздохнула. — Я теперь переехала ближе к Европе, мне до Франции, можно сказать, рукой подать. — Она засмеялась и сложил руки на груди.
Бернар заметил кольцо на указательном пальце правой руки. На безымянном пальце левой руки обручального не было.
— Ты стала жить ближе к Европе? — Бернар вскинул брови. — Где это?
— Ах, я долго жила на Аляске, поэтому переезд в Сан-Франциско мне кажется широким шагом в Европу. — Она засмеялась и поправила ремень безопасности, который вдавился ей в грудь.
— Вот как? И что же ты там делала? Ты, кажется, после Марша работала в женской организации?
— Да, но недолго. Потом я занялась бизнесом…
— Правда? Каким же?
— Ресторанами. Сеть называется «Столик Траппера».
Бернар чуть не въехал в бампер зеленого «фольксвагена».
— Ох. Ты меня потрясла.
— Я вижу, поэтому умолкаю, иначе тебе придется долго играть на публике. Ты, значит, «человек-оркестр»?
Бернар засмеялся.
— Только раз в неделю.
— А в остальные дни?
— В остальные — я свободный художник. Сочиняю музыку, записываю, выпускаю диски.
— Правда? Я могу их купить?
— Я тебе подарю свой последний. — Он наклонился к ящику для перчаток и вынул лазерный диск.
— Только с автографом! — заявила Натали.
— Предлагаешь на ходу? — бросил он.
— О нет! — Натали затрясла головой. — Нет и еще раз нет. Я хочу остаться целой и невредимой.
— Твое эго чрезмерно, — проворчал Бернар. — Могла бы подумать и обо мне тоже.
Она улыбнулась, положила руку на его руку.
— Я… думала о тебе. Правда.
Вот как? Бернар почувствовал, как сердце отозвалось печальным толчком…
— А сейчас я почти завершил подготовку нового потрясающего проекта.
— Музыкального?
— Не-ет. Коммерческого.
— Ну да! — Натали вытаращила глаза. — Художник и коммерция?
— Я решил делать деньги из воздуха. — Бернар хмыкнул.
— Ох.
Сердце Натали сжалось в тревоге. Она знала, насколько творческие люди амбициозны и неуклюжи в реальной жизни.
— Я покупаю воздушный шар.
Натали с открытым ртом слушала Бернара, который говорил сейчас вовсе не как творческая личность, а как самый настоящий прагматик.
— Пожалуй, верно говорят насчет прижимистости и сообразительности французов. — Натали покачала головой, но не осуждающе и предостерегающе, как собиралась, а с восхищением. — Потрясающе. Другого слова не подберу.
— Шар подвешу над Марсовым полем. Ты можешь представить, сколько там народу?
— Все, кто направится к Эйфелевой башне, — твои клиенты.
— Если дела пойдут хорошо, я украшу шарами весь Париж. — Бернар засмеялся. — Звучит, да? После Марсова поля я нацелился на сад Тюильри.
— Покатаешь нас с Мирой? А… Ронни войдет?
— Если он вам нужен, то конечно. Я сам подниму вас в воздух, без помощника. Я пронесу вас даже над Булонским лесом, я сделаю так, будто мы случайно отвязались. У меня нет разрешения на полеты, а только на подъем на высоту пятьдесят метров.
Натали расхохоталась.
— Ну вот, ты с самого начала готовишься нарушить правила, бизнесмен. А ты… поддерживаешь с кем-то из маршистов отношения? — быстро спросила она. — Может быть, кто-то наткнулся на тебя так же случайно, как я?
Бернар покачал головой.
— Нет. Никто.
Натали опустила глаза и принялась рассматривать лазерный диск. Внезапно ее сердце дернулось.
— Ты… выпустил его в Швеции? — спросила Натали и откашлялась, потому что в горле запершило.
— Да. Там живет Шарлотта Свенска, потрясающая женщина, вернее потрясающий звукорежиссер.
— Вот как? Молодая и хорошенькая? — ехидно поинтересовалась Натали.
— Немолодая и на костылях.
— О Господи, — выдохнула Натали.
— Но, может быть, это и помогает ей слышать звуки так, как никто другой. Она сидит дома, никто ей не сыплет в уши всякую чепуху. Понимаешь? Она ввела в мою запись женский вокал, от которого все просто тащатся. Ты послушаешь и сама поймешь.
— А когда ты был в Швеции… ты не виделся с… Помнишь, был в Марше один швед, Бьорн?
Бернар уловил то, чего сама Натали не уловила в своем голосе — легкой вибрации в слове «Бьорн».
— Нет. А… у тебя нет никакой с ним связи? — задал он вопрос с подтекстом.
— Нет, — быстро ответила Натали. — После того, как он улетел на зов девушки… Помнишь, ты мне сказал?
Бернар ощутил легкий укол совести. Он шумно вздохнул и бросил на Натали быстрый взгляд.
— Видишь ли, я тогда неважно знал английский. Представляешь, я забыл тогда, как по-английски слово «сестра». Это ведь из-за сестры он улетел тогда так внезапно.
Натали чувствовала, что воздух в машине стал нестерпимо горячим. Или костюм слишком теплый для такой погоды. У нее взмокла спина.
