— Как работа? — спросила ее мать оживленно.
— Прекрасно. В понедельник я собираюсь с Барни, нашим геологом, в поездку для изучения района работ и встреч с официальными лицами других округов, участвующих в исследовании.
— Это же хорошо.
— Да, мне необходимо немного развеяться.
В понедельник утром Джун и Барни выехали в северном направлении. Лаббок был расположен к югу Хай Плэйнс от района, подлежащего изучению. Район исследования занимал площадь в 35 тысяч квадратных миль. Пока Барни вел машину, Джун смотрела в окно на простирающуюся на много миль и ровную, как стол, пустынную землю.
Барни был толстым мужчиной около пятидесяти лет, любивший поболтать. Ведя машину, он объяснял:
— Сейчас пейзаж не слишком интересен, но к северу он постепенно становится разнообразнее. Там есть несколько изумительных по красоте каньонов и сухих речных русел.
— Неужели?
Это должно было стать хоть каким-то разнообразием, а пока за окном тянулась лишь бесконечная плоская равнина с полями сорго, пшеницы и хлопка.
— Мы сейчас находимся на Льяно Эстакадо, — рассказывал он, — это плато находится на высоте трех тысяч футов над уровнем моря и образовалось десять миллионов лет тому назад, когда происходило разрушение гор на западном побережье. Конечно, ты знаешь, что Огальяла Аквайфер лежит ниже нашего уровня?
Джун кивнула. Она так же знала, что часть Хай-Плэйнса была полностью изолирована от других источников водоснабжения. Долина Пекос Ривэ на западе отрезала ее от Скалистых гор, а долина Канадиен Ривэ на севере отрезала ее от остальной части Хай-Плэйнса. Это означало, что водоносные пески Огальялы получат воду лишь в результате просачивания сверху.
— Видишь, как здесь не развиты дренажные структуры, вообще никаких потоков. Через несколько минут мы сможем увидеть несколько плейасовых озер.
Джун видела аэрофотоснимки плейасовых озер — мелких углублений от нескольких ярдов до мили в диаметре. Когда идут дожди, вода собирается в них и образует мелкие озера. Прежде чем она испарится, часть ее просачивается вниз в Огальяла Аквайфер. Это и было той восстановительной водой, которую получала Огальяла, но этого было слишком мало по сравнению с тем количеством воды, которое выкачивалось из нее.
По мере приближения к городу Квитак плейасовые озера встречались все чаще, как бы продырявливая огромные пространства полей. Барни продолжал свой бесконечный монолог, и они ехали все дальше, приближаясь к краю вертикального обнажения породы, отделявшего Хай-Плэйнс от окружающих территорий.
— Во время сухого периода эти озера заполнены пылью и выглядят подобно лунным кратерам.
Они начали спускаться по крутому склону, и Джун с восхищением смотрела на скалы. Их окраска изменялась от белого и бледно-лилового до каштанового и кирпично-красного цветов. Рассматривая их, Джун подумала, что Марк был, по крайней мере, не совсем прав относительно того, что в Лаббоке не на что посмотреть. Это было чудо природы.
— Мы едем сквозь миллионы геологических лет.
Барни говорил с такой гордостью, как будто сам создал эти скалы.
— Это потрясающе!
Ей хотелось, чтобы Марк был сейчас здесь, рядом с ней. Он бы оценил по достоинству эту красоту.
— Потребовались тысячелетия ветровой и водяной эрозии, чтобы переместить так много грунта.
Джун и Барни провели несколько следующих дней, осматривая исследуемый район и встречаясь с официальными лицами из других округов. И только поздно вечером, в пятницу, Барни подвез Джун домой, и она поднялась наверх в свою квартиру.
— Привет. Ты вернулась?
На Мадлен была изящная блузка и модные джинсы. Из под ее коротких, хорошо уложенных волос свисали длинные, привлекающие внимание серьги.
— Я только что приготовилась идти в Хонисакл Роуз. Не хочешь пойти со мной?
— Нет, Мадлен, я устала.
— Ну ненадолго? Я не люблю ходить одна.
Джун внесла чемодан в квартиру. Она представила себе бар, и это ее не привлекало. Кроме того, Мадлен выглядела слишком вызывающе для компании.
— Почему бы нам сначала не поужинать, а затем сходить на шоу?
Мадлен невесело засмеялась.
— Потому что там ты не встретишь свободного мужчину, а мне, откровенно сказать, сейчас это просто необходимо.
— Но должен же быть более достойный способ достичь этого? — заметила Джун.
— Нет. Мне уже двадцать девять. Всю неделю я работаю в банке, а дома я мать и домохозяйка, но в пятницу вечером я хочу выйти и грешить напропалую.
— Поступай как знаешь, Мадлен, но я не хочу идти. Счастливо провести время.
После ухода Мадлен Джун долго и не спеша принимала ванну. Вытираясь, она разглядывала себя в зеркало. Лицо ее обветрилось и загорело, а волосы надо подстричь и вообще сменить прическу. В последнее время Джун мало внимания уделяла своей внешности. Возможно потому, что не было никого, кто бы мог оценить это.
Вздохнув, она закуталась в махровый халат. Тишина в квартире давила на нее, и возникло непреодолимое желание поговорить с кем-нибудь. Подняв телефонную трубку, она позвонила Линде.
— Как дела? — спросила она.
Линда счастливо засмеялась.
— Как нельзя лучше.
— Ты и Ральф вместе?
— Да. Он вернулся на прошлой неделе. Сначала мы долго говорили и, я надеюсь, решили большинство наших проблем. У него есть теперь постоянная работа. Он работает на фирме, занимающейся графикой. И — это лучшая новость — я думаю, что мы сможем, наконец, купить дом.
— Это прекрасно.
— М-м-м, правда, есть еще несколько небольших проблем, конечно, но главные уже решены.
— Я рада за тебя.
— Я хотела написать тебе, но мы были так заняты и у меня просто руки не дошли.
Линда замолчала.
— У тебя есть какие-нибудь известия от Марка?
— Нет. Я написала ему, но он не ответил. Я сомневаюсь, ответит ли вообще, — сказала она грустно.
Сегодня у нее уже не было надежды когда-либо снова увидеть Марка. Все еще можно было изменить, когда она принимала решение уехать, но тогда Джун не представляла себе, как тоскливо будет жить без него.
В субботу Джун снова походила по антикварным магазинам, но недолго. У нее не было настроения заниматься и этим, но так надоело сидеть в квартире.
В воскресенье позвонила Марианна.
— Как дела?
— Великолепно.
Джун сидела на краю постели, рассматривая ногти на пальцах ног. Они были покрыты темно-розовым лаком. Обычно она не делала педикюра, но в последнее время у нее было слишком много свободного времени.
— Ну, а точнее?
