— Ты не можешь оставить их там, — не выдержала она. Деньги никогда не падали на нее с неба. Она и мать привыкли зарабатывать их тяжелым трудом. Дженнифер ни разу в жизни не приходилось держать в руках нечестных или даром доставшихся денег, и она привыкла относиться к ним серьезно и практично, без легкомыслия или брезгливости.
Оторвавшись от своих мыслей, Норман холодно оглядел ее с головы до ног.
— Так подними их, — предложил он с недоброй улыбкой.
Дженни колебалась. В конце концов, это были ее деньги. Их хватило бы, чтобы дать матери передышку на какое-то время. Гордость боролась в ней с щемящей жалостью к матери.
— А если я не возьму? — спросила она осторожно.
— Они останутся там, — ухмыльнулся Норман. — Шофер слишком честен и не решится взять их себе. Так что, если сквозняком их не выдует в окно, они будут лежать там, пока не сгниют.
— Но это же глупо! — вся ее рациональная, разумная натура восставала против такого бессмысленно-демонстративного жеста.
Он передернул плечами, как будто этот вопрос перестал его интересовать. Тысяча фунтов! Он только и ждет, чтобы она переступила через свою гордость, и уже внутренне посмеивается над ней. Дженни нервно барабанила пальцами по сиденью.
— Чего же ты ждешь? — подтолкнул ее Норман. — Никто бы не устоял. Я знаю, ты тоже. Зачем притворяться, что ты лучше, чем есть на самом деле?
Дженни поморщилась от его цинизма. Щеки ее начали гореть, потому что — она знала — он все равно превратно истолкует ее решение.
— Я беру их не для себя, — сказала она, с трудом шевеля задеревеневшими губами. — Это для мамы… — заставила она себя продолжить, неловко сгребая купюры.
— Избавь меня, пожалуйста, от объяснений, — неприязненно прервал ее Норман. — Просто положи в сумку, и пусть обладание ими согреет твою корыстолюбивую душу. И нечего было играть в благородство. Нужно было сразу взять, и я давно бы понял, как относиться к тебе.
— Как же? — Дженни не знала, куда деться от смущения, и отчаянно сдерживала подступавшие слезы.
— С презрением, — припечатал он. — Мне следовало послушаться доброго совета и приглядеться к тебе повнимательней.
— Чьего совета? — опешила Дженни.
— Неважно, — прорычал он. — Только мне ясно теперь, что вы с отцом — одного поля ягоды.
— Не продолжай! — Негодование враз высушило готовые брызнуть слезы.
— Почему? Разве в вас шевельнулась совесть, когда твой отец после смерти Памелы вступил во владение всем ее состоянием?
— Ну так что ж? — возмутилась она. — Кому бы еще она завещала его, как не мужу?
Будто снимая обвинение, он пробормотал задумчиво:
— Действительно, кому же? — однако в голосе его прозвучала глухая угроза.
Как бы ни оценивал Норман действия отца, видно, его лавры не давали ему покоя, если он последовал его примеру, женившись на приданом.
Норман взял ее ладонь и, держа в обеих руках, стал внимательно рассматривать обручальное кольцо, блестевшее на тонком пальце. Когда он перевел взгляд на Дженни, та отпрянула, отдернула руку, испуганная загадочным мерцанием его темных глаз.
— Скажи, Джейн, а что если я не буду делиться с тобой своими деньгами? — спокойно спросил он.
Не ожидавшая такого вопроса, Дженни удивленно вскинула брови. Так вот как оборачивается их разговор? Губы ее задрожали, но она упрямо вздернула подбородок. Она не намерена уступать своих прав.
— Это будет непорядочно, — твердо ответила она, пересилив волнение.
— А иначе я потребую взамен тебя. Всю. — Сказал он. — Это будет вполне порядочно.
— Но ведь мы не обговаривали в брачном договоре никаких условий! — выпалила Дженни в отчаянии.
— Давай сейчас договоримся, — предложил он хладнокровно. — Чем больше даешь ты, тем больше даю я. Как тебе такой договор? — И пока Дженни в совершенном смятении пыталась найти слова для ответа, Норман открыл окошко, отделявшее их от водителя. — Пожалуйста, сейчас направо. К побережью.
— Зачем это? — беспокойно спросила Дженни.
— Сделаем крюк, — кратко пояснил он. — Вижу, ты волнуешься, что опоздаешь на свой баснословно дорогой медовый месяц?
— Да нет же!
— Ну и правильно. Ведь тебе придется отрабатывать его. Каждый день и каждую ночь, — хмуро произнес он.
— То есть?
— Ты забыла, что держала недавно в своей маленькой потной ладошке? Так ведь этого не хватит надолго. Я умею считать деньги! — Он победно сверкнул глазами. — Не твои деньги, Дженни. Мои. Все, чего ты захочешь, ты должна будешь отрабатывать. На спине. Ночь за ночью. День за днем. Все понятно, милая?
Джейн была потрясена. Ее планы создания в семье уважительной, дружеской, сердечной атмосферы разбились на мелкие кусочки. Она и раньше прекрасно понимала, что отношения мужчины и женщины в браке могут отличаться от тех, которые существовали между ними до свадьбы. Она согласна была смириться с тем, что ее не будут теперь бесконечно баловать и носить на руках. Но своей мягкостью, настойчивой и кропотливой душевной работой Дженнифер собиралась приучить Нормана к взаимным уступкам, искренности и стремлению понимать друг друга. Она надеялась, что сумеет таким образом создать в доме ту обстановку, которая даже при отсутствии любви может принести супругам покой и довольство. Но тот кошмар, в который, судя по всему, собирается превратить ее жизнь Норман, не мог привидеться ей даже в страшном сне. Дженни простонала тихонько и закрыла глаза. Ей казалось, она сейчас потеряет сознание.
Она полюбила человека, которого считала сильным, нежным, заботливым. Того, кто подойдет ей как нельзя лучше. Она чувствовала себя с ним свободно и легко. Время, проведенное с ним на побережье, Дженнифер вспоминала как счастливый сон. По-детски увлеченно и без тени смущения занимались они возведением замков из песка, строительством игрушечных дамб и ловлей креветок по колено в воде в маленьких, прогретых солнцем озерцах на окраине Уиклоу.
Лицо Дженни исказилось от боли. Как она любила его в те минуты! Мать при нем помолодела, расцвела и, казалось, забыла все свои горести. Его приветливое простое обхождение, улыбка и частый заразительный смех будто солнцем осветили их дом.
Это был коварный расчетливый маневр, безжалостно подумала она. О Боже! Дженни тоскливо прижала руки к груди и вздохнула горько и безнадежно.
Жесткая сильная ладонь стиснула ее пальцы. Норман взял ее руку и веско накрыл своей.
— Давай кое-что проясним, — сказал он твердо. — Женитьба вовсе не делает тебя автоматически моим финансовым партнером. Это моя сфера, и здесь я не потерплю никакого посягательства на свою свободу. Я буду действовать по собственному усмотрению, понятно? Не вмешивайся в мои дела, и я не буду вмешиваться в твои.
