Самира была тогда беременна.
- О, Асим! - Жаклин выпучила глаза. - У нее не?…
Он кивнул, внутри все сжалось, когда мужчина вспомнил сестру, белую как снег, шокированную, со следами слез на лице, лежащую под накрахмаленным покрывалом, с медсестрой, склонившейся над ней.
- У нее случился выкидыш сразу после того, как она приехала сюда. То ли от стресса, то ли это и так должно было случиться, никто не знает.
Асим никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным, таким абсолютно бесполезным.
- Я всегда делал все, чтобы позаботиться о ней. Это было совершенно против моего характера - не сделать ничего, когда она начала встречаться с Брентом. Но я сказал себе, что пора ей когда-нибудь вырасти. Ей нужно было идти своей дорогой. - Он опустил голову, разрываясь между стыдом, что не сделал как лучше для Самиры, и разочарованием, что она заставила его пообещать не мстить Бренту. - Я был не лучшим защитником. Все, что я мог сделать, - это заботиться о ней, пока она не выздоровеет, и дать ей покой.
Чувство, что мир вышел из-под его контроля, что не было ничего, что он мог бы сделать человеку, о котором заботился, было тем, что он больше никогда не хотел бы испытать.
- Ты сделал все, что мог. Любой другой сделал бы так же.
Мягкие пальцы сомкнулись вокруг его кулака, и мощный заряд пробежал по телу. Жаклин села рядом, понял он. Ее рука лежала поверх его, ее стройное тело согревало его.
Асим положил руку поверх руки девушки, не желая, чтобы ускользнула снова. Он не пытался понять, как ее прикосновение, ее сочувствие могло облегчить его страдания. Он просто принял это как данность.
Он глубоко вдохнул, втягивая запахи песка и теплой, приятной женщины, и ощутил, как ураган в его животе успокоился.
- Ты был прав, Асим. Ты должен был отпустить ее. Она не ребенок.
Он смотрел на их соединенные руки. Они выглядели так правильно.
- Самира была настолько хрупкой, настолько расстроенной, что мы боялись, как бы у нее не случилось настоящего срыва. Единственное, что я знал, - ее нужно держать в безопасности, подальше от прессы.
- И тут появилась я, смело зайдя в логово дракона. Неудивительно, что ты был против моего пребывания во дворце. - Жаки сжала его руку, и, несмотря ни на что, уголки рта Асима изогнулись в улыбке.
- Меня называли по-разному, но драконом - никогда.
- Правда? - он почувствовал некоторую легкость в ее голосе. - Но это так и напрашивается. Ты очень сильный, и гордый, и красивый, даже слегка опасный.
Асим угрюмо хмыкнул:
- И огнедышащий. - Его рука сжала ее. - Жаклин, мне очень стыдно за то, как я сегодня проявил себя. Я увидел тебя с этим журналистом и совершенно обезумел. Я должен был быть разумнее.
Жаки ощутила, как напряжение пульсировало в его широком плече и руке. Сожаление звучало в его голосе, когда он сжал ее руку, и девушка почувствовала, как последняя ярость исчезла.
Ей сделали больно, невыносимо больно, но теперь она знала, что вывело Асима из себя и почему он слишком остро отреагировал.
- Я не удивлена, что ты обезумел, - наконец пробормотала она. - Сегодня были затронуты все твои больные места: твой страх за Самиру, твоя необходимость защищать ее, твое недоверие к прессе.
В конце концов, мысль о том, что журналистка воспользовалась Самирой, - логика была странная.
- Но ты не заслужила этой тирады. Ты сделала все это ради моей сестры.
Жаки пожала плечами:
- Она хорошая подруга.
Удивительно, спустя всего несколько недель, это было правдой. Они сблизились так, как Жаки не сближалась еще ни с одной женщиной. В прошлом она держалась одна, сосредотачиваясь на работе, той части жизни, где девушка чувствовала себя компетентной, где она была в своей тарелке. Ее дружба ограничивалась коллегами, а работа предполагала частые перемещения. Только Имран оставался всегда, даже когда они не работали вместе.
- Так что теперь я понимаю. - Он сделал паузу. Когда мужчина заговорил снова, его голос был хриплым. - То, что ты сделала для нее - не только манипуляция с журналистом, но и позирование с ее подругами-моделями, чтобы показать наряды перед камерами, - это требовало сильного характера.
Асим был прав. Сфотографироваться с группкой красоток было для нее испытанием. Одно дело - наслаждаться заверениями Асима, совсем другое - позировать перед журналистами. Лишь осознание того, как это важно для подруги, удерживало ее там. Нужда Самиры была сильнее, чем ее собственная.
- Потом эти фейерверки. - Асим подвинулся, и она подняла голову, чтобы увидеть его глаза, устремленные на нее. - Как тебе удалось? Ты же ненавидишь громкие звуки.
Жаки подняла плечи, зачарованная теплым блеском этого взгляда. Жар пробежал через нее, там, где еще недавно был арктический холод.
- Не знаю. От первого взрыва я чуть не бросилась на землю, пока не поняла, что все смотрят наверх и улыбаются. Потом было уже проще. - Она не сказала, что каждый взрыв пробегал через все ее тело знаком гибели.
- Ты невероятная женщина, Жаклин Флэтчер.
Ее брови поднялись.
- Я всего лишь помогла Самире представить себя публике. Ей нужен был положительный фон.
Асим покачал головой:
- Не преуменьшай своей заслуги. Знаю я твоих демонов. - Его палец погладил ее запястье. - Я видел кошмары, видел, как тебя бросает в холодный пот от внезапного громкого шума.
Жаки извивалась, пытаясь отодвинуться.
- Я в порядке.
- Но ты никогда не говоришь об этом.
Дыхание перехватило, когда девушка почувствовала, как от напряжения сжались ребра.
- Тут не о чем говорить.
Асим ничего не ответил. Она неохотно подняла глаза и увидела, как он, прищурившись, изучает ее.
- Что? Ты думаешь, все вдруг станет лучше, если я еще раз вспомню об этом? - Ее гнев нарастал. Он ничего об этом не знает! Она восстанавливала события не раз на приеме у психолога.
- Мне кажется, ты и так часто об этом вспоминаешь. Как часто тебе снится Имран?
Как воздух из проколотого шарика, гнев вышел из нее. Как бы она ни пыталась скрыться, воспоминания настигали ее. Воспоминания о том дне, чувство вины и сожаления вперемешку с ощущением приближающегося конца, а не воспоминания о ее друге, еще живом и счастливом.
Она покачала головой, ссутулив плечи.
- Жаклин!
-Что?
Она встретилась с ним взглядом,
