Брок все еще был недоволен тем, как осуществлялась его программа возвращения Келли к нормальной жизни, а где-то на краю его сознания невидимые часы неумолимо отсчитывали минуты. Через пару недель он должен отправиться в Атланту. Поэтому он решил, что Келли стоит посетить местный дом престарелых.
— Я не очень хороший оратор, — сказала она ему, когда они входили в небольшое кирпичное здание.
— Ты просто немного поговоришь с ними, — ответил он. — Директор сказал мне, что эти люди будут рады даже недолгому общению с тобой.
Вздохнув, Келли покачала головой.
— Тебе никогда не приходило в голову, что твои действия заходят слишком далеко? Поход по магазинам, секс, общение с обитателями дома престарелых.
Его мысль споткнулась на втором пункте.
— Мы занимались любовью всего один раз.
— Точнее, одну ночь, — поправила Келли. — Мы занимались этим несколько раз.
Брок задумался. После той ночи он столько времени надеялся получить от нее хоть какой-то намек на желание, но так и не дождался.
Директор встретил их, проводил в небольшую солнечную комнату и представил Келли неожиданно большой группе людей. Келли несколько минут рассказывала о своем творчестве, а потом показала некоторые свои работы. Потом она предложила аудитории поэкспериментировать на небольших листах бумаги, которые раздала каждому участнику.
Брок наблюдал, как она разговаривает с людьми. Его поразило ее терпение и внимание к каждому. Мужчины флиртовали с Келли, женщины обращались к ней как к дочери. Через два часа они наконец покинули здание.
Келли откинула голову на спинку сиденья и устало вздохнула:
— Это было намного интереснее, чем я ожидала.
— Ты была просто великолепна, — честно признался Брок.
Келли посмотрела на него.
— Ничего особенного, они сами были рады нашему общению.
— Ты была к ним внимательна, смеялась над их бородатыми анекдотами и проявляла неподдельный интерес, когда они показывали тебе снимки детей и внуков. Так что, может быть, ты не совсем закоренелый интроверт, каким себя считаешь.
— Зачем ты вообще втянул меня во все это?
— Я не смогу остаться здесь навсегда, но хочу быть уверен, что после моего отъезда ты не спрячешься снова в своей раковине.
Келли ненадолго замолчала.
— Я совсем забыла, что тебе скоро уезжать.
— Боишься, что будешь скучать по мне?
— Ты из тех людей, к которым быстро привыкаешь. Но, в конце концов, ты же всего лишь пересечешь границу штата. Если я захочу броситься за тобой в погоню, это будет проще простого.
Брок подумал, что она вряд ли захочет броситься за ним в погоню.
— Тебе же не нравится Атланта.
— Точно, так что там ты будешь в безопасности.
— Если только тот пижон, с которым ты познакомилась в баре, не настоит на организации выставки твоих работ.
— Это будет великолепно. Слушай, я проголодалась.
— Хочешь пообедать? В настоящем людном ресторане. Два выхода в свет за один день.
— Может, лучше не стоит?
— Стоит, ты еще не прошла всего курса реабилитации.
— Вот зануда, — простонала она.
— Этот подойдет? — Брок указал на ресторан, в котором подавались блюда из морепродуктов.
Келли кивнула.
— Он кажется вполне милым.
Она заказала себе коктейль, а Брок взял пива. В ожидании заказа Келли что-то рисовала на салфетке. Ему захотелось посмотреть, но она спрятала салфетку, прежде чем Брок успел протянуть руку.
Им принесли закуски, и Келли заказала еще один коктейль. Брок посмотрел на нее, изогнув бровь.
— Ты хочешь, чтобы у тебя снова болела голова?
— Нет, — сказала она и что-то пробормотала себе под нос.
Когда официантка принесла ей бокал, Келли вынула из него вишенку и провела ею по губам Брока.
— Ты говорил, что любишь вишню.
Брок поперхнулся пивом. И почувствовал возбуждение.
— Да, — хрипло ответил он и схватил вишню губами.
— Мне просто любопытно, — говорила она, помешивая коктейль соломинкой, — когда в последний раз ты проходил обследование на предмет венерологических заболеваний?
Брок удивленно дернул головой и закашлялся.
— Я проходил кучу всяких обследований в госпитале. А что?
Она продолжала молча помешивать коктейль, потом подняла на него глаза.
— Просто болезненные ощущения там прошли.
Брок почувствовал, как покрывается испариной.
— Ты поэтому столько пьешь сегодня? — спросил он.
— Будет намного галантней не подчеркивать этого. — Келли сделала еще один глоток.
Брок взял ее за руку.
— Ты можешь попросить о том, чего хочешь. Это нормально.
Сделав глубокий вдох, словно пытаясь успокоить нервную дрожь, она улыбнулась ему.
— Мне бы хотелось, чтобы ты сейчас оплатил счет, пока я пойду попудрить носик. Потом я бы хотела поехать к тебе, если ты не против.
Вот эта смесь застенчивости и шокирующей откровенности в ней всегда плохо отражалась на его здравомыслии.
— Хорошо, — ответил Брок и подозвал официантку.
Когда они подъехали к коттеджу, солнце только коснулось горизонта. Они остались в машине, чтобы полюбоваться закатом.
— Смотри, какое красивое небо, — сказала Келли. — Густой розовый, коралловый, серо-голубой…
— Тебе никогда не хотелось писать пейзажи или морские виды?
— Иногда. Мы с Робом часто шутили, что мне надо уехать на Карибские острова и писать там потрясающие закаты. Но мы так и не уехали. — Она кашлянула и пожала плечами. — Да это и неважно. Мой конек — портретная живопись. Мне нравится передавать чувства и эмоции человека, его внешность, осанку, характер. А в иллюстрациях к детским книгам такая точность не требуется. Смешно. — Она посмотрела на Брока. — А чем тебе нравится заниматься в архитектуре?
— Небоскребами.
— А ты рисуешь здания на салфетках тайком в каких-нибудь совершенно не приспособленных для работы местах?
— Рисовал, — ответил Брок. Ее вопрос напомнил ему о тех временах, когда он не был таким серьезным и занятым. — Но в последнее время не делаю этого.
— А ты рисовал, когда был в больнице?
— Иногда, — признался он и сощурил глаза. — Как ты догадалась? Ты что, следила за мной?
— Конечно, нет, просто архитектура — это тоже вид искусства. Поэтому, думаю, ты тоже иногда бываешь немного сумасшедшим. — Она встретилась с ним взглядом. — Я тоже начала рисовать тайком.
— В ресторане, — сказал он, кивнув головой. — Что ты рисовала?
Келли опустила голову, достала из сумочки сложенную салфетку и протянула ему.
Брок уставился на свой портрет. Он слегка походил на шарж, подбородок и скулы были немного преувеличены, но она смягчила его хмурый вид, придав глазам лукавое выражение. Плечи были широковаты, к тому же Келли слишком подчеркнула мускулы.
