Когда Каприс добралась до дому, то чувствовала себя совершенно опустошенной и была абсолютно не готова к неожиданному столкновению с Ричардом Уинтертоном у входа в холл… тем более, с Уинтертоном в окружении собак, которые немедленно набросились на нее, едва она переступила порог.
— Стоять, псы! — И хотя Уинтертон немедленно отозвал животных, юбка из мягкой шерсти того самого костюма, которым так восхищалась Салли, была помечена ужасными следами трех пар грязных лап, не говоря уж о паре-другой выдернутых нитей. — Неуклюжие животные! — Он довольно крепко шлепнул одну из собак, будто даже он признавал, что на его глазах имел место акт ничем не обоснованного насилия. — Разве вы до сих пор не знаете мисс Воган? Или вы все трое решили, что непременно должны мчаться ей навстречу каждый раз, когда она входит в собственный дом?
Но Каприс тем не менее упрямо защищала собак, указав лишь на то, что они нанесли ущерб ее юбке. За последние несколько дней она постепенно подружилась с ними, потому что они своим безошибочным чутьем распознали в ней любительницу собак, и их отношение к ней день ото дня становилось все менее подозрительным и все более восторженным. Можно сказать, элемент взаимного недоверия был изжит практически полностью.
Вот и сейчас девушка склонилась над суетящимися около нее собаками и заговорила с ними так ласково, что животные были совершенно очарованы ее голосом.
— Какое имеет значение простая старая юбка? — проворковала она, крепко обняв Беатрису. — Во всяком случае, я всегда могу поменять ее, правда?
Уинтертон, раскуривавший трубку, задумчиво смотрел на общавшуюся с его верными друзьями Каприс.
— Вы выглядите немного усталой, — заметил он. — Как вам английский климат после Австралии?
Она удовлетворенно кивнула:
— Я прихожу к выводу, что климат Англии в это время года как раз такой, каким должен быть. — Она махнула рукой в сторону мокрых деревьев, резко контрастировавших с бледным осенним небом заканчивающегося октябрьского дня, которое медленно подергивалось розовым светом садящегося солнца. — И как же мне нравится этот старый холл! Особенно сейчас, когда миссис Бил развела в камине огонь.
— Нет ничего приятнее горящих поленьев, — согласился он и обвел глазами отделанный панелями зал, играющие на мореном дубе отблески огня, которые были особенно заметны на великолепной дубовой лестнице, возносящейся в темноту галереи над ними.
Он задумчиво посасывал свою трубку, а в его темных, слегка прищуренных глазах безошибочно читалась благодарность.
Каприс водрузила на темный, почти черный, дубовый сундук, стоявший у подножия лестницы, медную вазу с хризантемами, и в пляшущих отсветах огня желтовато-коричневые и золотистые цвета лепестков приобрели какую-то особенную красоту, а острый аромат цветов мгновенно наполнил зал.
— Конечно, если бы этот особняк принадлежал мне, я сделал бы здесь многое, — довольно неожиданно сказал Уинтертон, словно ни к кому в частности не обращаясь.
Каприс внезапно охватило желание рассказать ему о подруге Салли Карфакс, которая вот-вот должна приехать из Лондона, что она и сделала. Девушка была удивлена, что он, — в течение нескольких мгновений, по крайней мере, — казался чрезвычайно пораженным этим известием.
— Примрос Фолкнер? — Уинтертон произнес это имя, чуть ли не фыркнув. — Вы правда хотите сказать мне, что она едет сюда?
— Да. — Каприс смотрела прямо на него, с едва заметным вызывающим блеском в глазах. — А почему бы и нет?
Он потеребил ухо одной из собак.
— Действительно. Почему бы и нет?
— Но в вашем голосе не слышно энтузиазма по поводу ее приезда.
Молодой человек нахмурился и пригладил уши красавицы Беатрисы так, что та стала похожа на выдру.
— Это ваш дом, — уточнил он как-то зловеще, — вы можете приглашать в него кого вам угодно.
— Благодарю вас. — Каприс суховато улыбнулась. — Рада, что вы это понимаете.
— О, поверьте мне, я понимаю… многие вещи. — Он опять было нахмурился и отпустил собаку. — Я прав в предположении, что сегодня вы встречались с Салли?
— Да.
— Она что-нибудь пыталась продать вам? Или кто-то из ее друзей пытался вам что-нибудь продать?
— Лошадь. — Каприс вдруг стало почти смешно — ведь ясно же, что он знает Салли много лучше, чем она. Можно быть, на сто процентов уверенной, что много, много лучше!
— Лошадь?
Девушка, слегка покраснев, кивнула:
— Очаровательную маленькую гнедую кобылку. Она собирается держать ее в конюшне для меня.
— Ах, даже так? В своей конюшне?
— Да.
— И она будет кормить ее и тренировать для вас, если нужно, а потом пришлет вам счет за все эти маленькие услуги? — Яркий румянец, выступивший на щеках Каприс, сказал все без слов. — Простите мне бестактный вопрос, но как вы расплатились за кобылу?
Она несколько секунд колебалась, потом сказала. Сумма, которую она назвала, даже в ее собственных ушах прозвучала гораздо более крупной, чем казалась в тот момент, когда она проставляла ее на чеке.
Уинтертон присвистнул.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Ну и ну! Я предполагал, что вам такое по карману, а Салли всегда сильно нуждается в деньгах, но вам нужно научиться хотя бы иногда говорить «нет», даже если вам нравится то, что вы видите, или если кто-нибудь решит, что вам это должно понравиться. В противном случае вы можете обнаружить, что обременены слоном, которого держит в своей конюшне мисс Карфакс, и бригадой рабочих с бульдозерами, которые намерены сровнять этот дом с землей.
— Ох, нет! — не сдержавшись, воскликнула Каприс в ответ на его слова. — Вам должно быть очень хорошо известно, что я не допустила бы, чтобы произошло что-нибудь подобное!
— Вот как? — Он скептически взглянул на нее, потом отвернулся. — Что ж, пока вы не дали мисс Фолкнер разрешения выкрасить деревянную обшивку в синий цвет, а потолок библиотеки украсить золотыми звездами, я лично не протестую. — «Как будто у него есть на это какие-то права!» — негодуя, подумала девушка. — А теперь, я думаю, животным пора на прогулку. — И Уинтертон тихонько свистнул собакам.
А следующие слова Каприс выдала неожиданно для себя самой:
— О, вы действительно собираетесь их вывести на прогулку? Можно и мне пойти с вами?
Он обернулся и посмотрел на девушку с величайшим удивлением. Потом его глаза окинули сверху донизу хрупкую, но чрезвычайно привлекательную фигурку, поднявшись, задержались на мгновение на мягких, темных, красиво уложенных волосах, на похожей на персик коже и снова опустились к ее ногам.
