Секс ради секса! Мануэлла побледнела. Ее словно окатило ледяной волной, смыв с лица все краски. Ей хотелось спрятать от него свои чувства, но где же взять сил, чтобы отвернуться?
Джералд заметил выражение ее лица, выругался про себя и провел рукой по волосам.
— У нас с тобой сейчас происходит немало важных перемен в жизни, — грубовато заявил он. — Я хочу тебя, Мануэлла, очень хочу. Не заблуждайся на этот счет. Но, черт побери, — снова выругался он, на сей раз вслух, не выдержав безмолвной боли в ее взгляде, — неужели ты не понимаешь, что я делаю все мыслимое, чтобы защитить тебя от себя? Неужели не видишь, что пытаюсь вести себя порядочно? Я такое сейчас переживаю… так хочу тебя… — Джералд застонал. — И провести ночь рядом с тобой…
Мануэлла сказала себе, что не была бы женщиной, если бы не ощутила удовлетворения, выслушав его прерывающееся признание. Но что еще опаснее, она испытала неизведанное доселе возбуждение, узнав совершенно точно, каковы намерения Джералда, и решив подвергнуть их немедленному испытанию. В надежде, что он сдастся!
Мануэлла поспешно отвела глаза, чтобы не выдать коварно-сладострастных мыслей. Безмерно удивленная ими, она все же сумела пожать плечами и выдавить:
— Ну, что бы мы оба ни чувствовали, а выбора у нас нет. Заночевать нам придется тут.
Вот — это убедит его, что она-то вовсе и не мечтает о такой возможности…
— Мануэлла, клянусь честью, что ты будешь со мной в полной безопасности, — пробормотал Джералд.
Она вышла из машины и направилась к дому, прекрасно зная, что вовсе не хочет «быть в безопасности». Скорее наоборот. Когда перед ней открылась перспектива провести ночь в объятиях Джералда, безопасность — последнее в мире, что ее интересует! Она мечтала только об одном — поскорее принадлежать ему. И ей пришлось остановиться, чтобы справиться с нахлынувшим вожделением…
Джералд же, глядя ей вслед, мог только скрипеть зубами от острейшего разочарования. Он яростно пытался подавить воспоминания о том, как обнимал ее накануне вечером, как целовал ее полные, податливо приоткрытые губы… Но он дал слово и твердо намерен сдержать его!
Однако уже сейчас осаждающие его настойчивые мысли о ночи любви с Мануэллой соревновались с не менее настойчивыми образами, терзая его, как средневековые инквизиторы — еретика.
Господи, как же он хочет ее! Джералд понимал, что готов отдать все, что угодно, заплатить любые деньги, лишь бы не проводить эту ночь в одном доме с ней!
Он — человек чести, а обольстить ее…
Обольстить ее… Джералд прислонился к крылу автомобиля и дал волю разыгравшемуся воображению.
Он медленно, очень медленно разденет Мануэллу и будет исследовать ее тело сантиметр за сантиметром, лаская и целуя восхитительную плоть. Сначала лицо, потом длинную стройную шею, потом ямочку между ключицами, затем вернется к чувствительному местечку за ухом и покроет поцелуями нежную кожу там, а после возвратится к губам, этому роскошному благоуханному цветку.
Джералд ощутил, как напряглось его тело, особенно самая интимная часть, и вполголоса выругался, радуясь, что Мануэлла далеко и не видит его реакции. Ведь сейчас уже нет никакой возможности остановить разыгравшееся воображение…
Да, он будет целовать ее нежно и почти целомудренно, пока не ощутит, что она готова к интимной ласке его языка. Он как-нибудь сумеет удержаться и дотерпит, пока она не примет его с упоением, и только потом, после жаркой сладости ее рта, примется исследовать тело, деликатные изгибы рук, тонкость запястий. А потом грудь…
Джералд опустил глаза и увидел, что его восставшая плоть чуть не разрывает плотную ткань джинсов. Интенсивность желания причиняла ему боль…
А Мануэлла уже дошла до дома. Он знал, что должен последовать за ней. Но страсть пожирала его с такой силой, что если бы он так и сделал, если бы приблизился к ней на расстояние ближе десяти метров, то не смог бы уже ручаться за себя и выполнить данное ей обещание.
Одна только мысль о том, как он возьмет в ладони ее округлые упругие груди и прикоснется к ним губами… проведет пальцами по нежно-розовым контурам сосков, одна эта мысль доводила его до безумия, лишала воли и разума.
Мысленно он уже поглаживал ее длинные ноги, раздвигал их, и…
Джералд застонал вслух — и словно ножом гильотины обрубил предательские мечтания. Если так будет продолжаться, он не сможет даже дойти до дома, не то что начать что-то делать.
Нет, я не только желаю Мануэллу, мрачно констатировал он. Я люблю ее!
А любить в его понимании значило защищать. И не только от других мужчин, но и от себя!
Приходилось признать, что он настолько увяз во всех этих проблемах, что впору повернуться и сбежать от необходимости их решать. Но он не может себе этого позволить. По крайней мере, до того как будет подписан контракт.
Слава Богу, что Мануэлла вняла голосу разума и согласилась взглянуть на будущее «Дома» его глазами. Совет директоров едва ли пришел бы в восторг, если бы он заявил, что готовится приступить к выпуску новой коллекции украшений из натуральных камней с использованием оправ из драгоценных металлов. Или если бы пришлось затевать дорогостоящий судебный процесс с целью доказать, что права на дизайн украшений из серии «Золотая орхидея» принадлежит «Дому», а не Мануэлле. Да, ему нужен этот патент, очень нужен, потому что невыполненная клятва продолжает мучить его по ночам… Ему часто снятся мужчины, со слезами унижения взирающие на своих любимых, понимая, что никогда и ни за что не смогут подарить им красивые серьги или кольца…
Вот когда его мечта осуществится, тогда у него будет время, чтобы ухаживать за Мануэллой, чтобы открыто и смело любить ее. Тогда, но не сейчас. Сейчас ему необходимо добиться успеха любой ценой, во что бы то ни стало!
Благодарение Мануэлле, им не придется голодать, дожидаясь завтрашнего утра. Он вспомнил и пережил заново момент, как она протянула ему маслину. О, невинная Ева!
И снова ощутил чуть ли не боль от перевозбуждения. Господи, великий Боже! Ему уже тридцать пять, он не мальчик, чтобы испытывать такое при одной только мысли о сексе!
Но ведь он думает сейчас не о сексе. Он думает о Мануэлле! И он думает о любви! Думает о любви. Мечтает, тоскует о ней — о ней и о Мануэлле!
Джералд снова отказался от вина, хотя Мануэлла никак не могла понять почему. Ведь ехать-то они уже никуда не собирались.
Она же не стала отказывать себе в этом удовольствии. Ради того чтобы набраться сил и пережить вечер… Чтобы помочь себе собраться с духом и отбросить прочь терзающие ее помыслы и яростные желания, которые так и толкали на необдуманные, несвойственные ей действия. Ей хотелось… Но чего? Обольстить Джералда? Соблазнить его? Господи, да как только ей в голову могло прийти такое?!
