Нэш понимал. Он тоже ценил все это. Они были очень разными, по-разному строили свою жизнь, по-разному работали. Но в том, что чувствовали, как воспринимали мир, действительно было много общего.
Нэш увел Бет от воды, сняв рубашку, расстелил ее на сухом песке, и они долго сидели молча, глядя на черный простор океана и слушая тихий плеск волн, набегающих на пустынный берег. Они были одни в волшебной ночи, омываемой светом луны.
Нэш обнял Бет за талию, глядя прямо перед собой.
— Не знаю, с чего начать…
Бет положила голову ему на плечо.
— Шэннон сказала мне, что у тебя была дочь и что она утонула. Только ты на нее не сердись. Это я пристала к ней с расспросами.
Нэш напрягся.
— Тебя обидело, что ты узнала это не от меня?
Бет уставилась на ракушку, полузасыпанную песком.
— Не то чтобы обидело… скорее, расстроило.
Он прижал ее к себе чуть крепче.
— Но ты не стала меня расспрашивать.
— Думала, будет лучше, если ты сам расскажешь.
— Я молчал потому, что старался так справиться с горем. Не забыть, а просто не трогать. Мне очень больно об этом вспоминать. — Голос звучал отстраненно, будто говорил кто-то другой. Откровенность действительно давалась ему с трудом.
— Но сегодня оно опять «зашевелилось»?
Нэш вздохнул.
— Выходит так. Вообще-то, я стараюсь не слишком носиться с мальчишками и не особенно опекать, но когда вижу их рядом с водой… — Он умолк на середине фразы, стараясь подавить эмоции. — Кристи была для меня всем, — продолжил Нэш. — Всем, что есть в мире доброго и прекрасного. У нее была такие пушистые мягкие волосы. Каштановые. И огромные зеленые глазищи, всегда сияющие весельем. И румяные щечки. Даже когда у нас с Моникой начались разногласия, мы всегда приходили к согласию, если речь шла о Кристи. Кристи держала нас вместе. Не давала нам разойтись. Это, наверное, плохо. Теперь я это понимаю.
У Бет словно ком застрял в горле. Да, Нэш не примет ничьей жалости, но ему больно и горько, и захотелось если не утешить его, то хотя бы немного подбодрить.
— Но ведь очень много семейных союзов держатся именно из-за детей. Обычная ситуация.
Нэш с досадой махнул рукой.
— Ситуация действительно самая что ни на есть обычная. Однако это не лучший способ сохранить семью. И то, что мы с Моникой разошлись, когда не стало Кристи, лишнее сему подтверждение. Хотя гибель Кристи была, наверное, не единственной причиной.
Он умолк, и надолго. Бет тоже сидела тихо. Молчание затянулось, стало неловким. В конце концов Нэшу необходимо выговориться. Сразу станет легче. Горе потому и не притупилось со временем, что он «перемалывал» его в себе, не желая делиться с другими.
— А как это произошло?
Бет почувствовала, как Нэш задержал дыхание, и испугалась, что он замкнется, откажется говорить. Но он все же нашел в себе силы.
— Меня не было в городе, я уехал по делам. А Моника и Кристи пошли купаться. Кристи обожала воду и не хотела вылезать из бассейна, но Моника настояла. Они вернулись в дом и сели смотреть фильм. Моника задремала. А потом… видимо, Кристи вышла во двор, как-то сумела открыть калитку и забралась в воду одна… Моника нашла ее, когда уже было поздно.
Казалось, сейчас Нэш забьется в истерике. Понимая, что рискует, Бет обняла его и прижала к себе.
— Постарайся, чтобы больше эти воспоминания тебя не угнетали, Нэш. Просто скажи себе: это — в прошлом. Ты можешь, я знаю.
Она погладила его по спине, и Нэш уронил голову ей на плечо.
— Сильный отнюдь не бесчувственный, — прошептала Бет. — И это не значит, что надо держать боль в себе.
Он вздрогнул, и она еще крепче прижала его к себе. Волны тихо набегали на берег. Время остановилось — оно текло мимо них, не задевая. Бет физически ощущала душевную боль Нэша, в которой печаль смешалась с чувством неизбывного одиночества, с напоминанием о том, что дочери больше нет. Эта боль никуда не уйдет. Что бы Бет ни говорила ему сейчас, слова не облегчат его страданий. Такую боль может вылечить только время. И еще, возможно, любовь.
Наконец он поднял голову. Она провела пальцем по его мокрой щеке, смахнув слезинку. Нэш смотрел куда-то вдаль через плечо Бет, как будто стесняясь встретиться с ней взглядом.
— Я чувствую себя совершенно по-идиотски.
— И зря. Мужчины тоже нуждаются в сочувствии. Не меньше, чем женщины.
Он все-таки посмотрел ей в глаза.
— Я не кажусь тебе жалким?
Бет взяла его лицо в ладони.
— Я уважаю мужчин, которые не стыдятся своих чувств. Но еще больше уважаю тех, кто не боится поделиться своими переживаниями.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь.
— Я не такой сильный и несгибаемый, как мне хотелось бы думать, — признался он. — В конце… когда стало ясно, что мы с Моникой расстанемся, я чувствовал себя не мужчиной, а тюфяком каким-то, но был бессилен что-либо исправить. Я не мог просить ее о поддержке. Тогда казалось стыдным взваливать свои беды на кого бы то ни было. И я «закрылся», пряча свои чувства, чтобы хоть как-то их защитить. Но, похоже, упрятал их так глубоко, что потерял часть себя. А ты помогла мне ее найти.
Бет ничего не сказала — она чувствовала, что Нэш еще не закончил.
— Знаешь, всю свою жизнь я вырабатывал невозмутимость и стойкость. Сначала из-за отца, который пил, кто-то должен был за ним присматривать. Из-за мамы, чтобы она не боялась, что я подведу ее. И у меня это здорово получалось, я вжился в роль непрошибаемого мужика. А когда Кристи погибла… Может, будь я слабее, не держись столь замкнуто, Моника увидела бы, что я тоже страдаю.
— Разве вы не говорили с ней об этом? — искренне удивилась Бет.
Нэш помолчал, потом заговорил, медленно, через силу:
— Нет. Каждый винил в случившемся другого. Мне же казалось, что я должен держать эмоции в узде. Свои чувства я скрывал не только от Моники, но и от себя самого. Даже не то, чтобы скрывал. Я убедил себя, что их просто нет. Однажды Моника сказала, что я бесчувственный и холодный. А мне казалось, что я сильный — человек, на которого можно положиться.
Бет понимала, как ему сейчас трудно и как подобные признания тяжелы для самолюбия. Хотела сказать об этом, но Нэш опередил, положив руку ей на плечо.
— Не говори ничего. Просто слушай. Ты так замечательно слушаешь.
От ласкового прикосновения Бет пробрала сладкая дрожь.
— Когда тебе надо будет с кем-то поговорить — позови меня.
— И ты тоже.
Теперь их отношения наполнились новым смыслом. Он доверился ей. Рассказал ей о самом сокровенном. Она тоже обязательно расскажет про Джона. Но не сейчас. Что значит ее уязвленная гордость по сравнению с потерей ребенка? Сейчас Нэш больше нуждается в поддержке. А ее проблемы могут подождать.
