— Хорошо. Я пригласила еще кое-кого… Он, правда, пока не принял приглашение, но я надеюсь, что он сделает это и проблем не возникнет. — Мия собралась с духом. — Я пригласила моего отца.
— Что ж, — сказал Натаниель после долгой, долгой паузы, — надеюсь, что он примет приглашение.
После этого разговор переключился на мягкую мебель и ткани, причем Натаниель с интересом разглядывал каталог Санджея.
— Прекрасно и оригинально, — одобрил Натаниель. — Лили очень понравилось бы. С другой стороны, многое непрактично; содержание подобной обстановки в приличествующем хорошему отелю состоянии обойдется в кругленькую сумму.
Мия наклонилась, и Натаниель развернул к ней каталог.
— Вот здесь, — показал он, — я бы использовал ткань погрубее, а здесь — более темный ковер или маленькие коврики, которые легко менять.
Мия кивнула.
— Ты лучше покажи ему ковровую дорожку на главной лестнице, — пробормотал Итан.
Мия открыла нужную страницу и затаила дыхание. Натаниель посмотрел, вздохнул и сказал:
— Идеально.
— Слышал? — повернулась Мия к Итану. — Идеально!
Итан пораженно уставился на отца, который хитро подмигнул ему.
— Дам тебе один совет, сынок: смирись с тем, что некоторые битвы ты проиграл, не успев начать.
Следующий час пролетел незаметно за разговором о Пинанге и изменениях, которые остров претерпел за последние годы. Мия выпила свою воду и джин с тоником, лед в ведерке растаял, но повторить она отказалась. Натаниель тоже не стал больше пить, сославшись на то, что его ждет игра в маджонг со старым приятелем.
— Надеюсь, вы примете от меня небольшой подарок, — неуверенно сказал Натаниель, когда они встали из-за стола.
Он протягивал ей не слишком аккуратно завернутую коробочку. Конфеты или какие-то другие сладости? По размеру вроде подходит.
— Спасибо, — пробормотала Мия, чувствуя, как важно для него, чтобы она приняла подарок, и подцепила ногтем ленту, удерживающую обертку.
— Не открывайте сейчас! — торопливо предупредил Натаниель.
Понятно, это не сладости.
— Откройте потом, когда вернетесь к себе.
Мия улыбнулась:
— Я свяжусь с вами по поводу ужина.
Натаниель кивнул.
— Очень приятно познакомиться с вами, Мия Флетчер.
— Взаимно, — тихо ответила Мия.
Итан вошел в номер Мии вместе с ней. Он не мог найти себе место от беспокойства, и это было странно. Встреча состоялась, прошла хорошо, Мия счастлива, отец Итана счастлив, он сам тоже должен быть счастлив. Но счастлив Итан не был.
— Что такое? — спросила Мия, видящая и чувствующая больше, чем хотелось бы Итану.
Он и сам не знал.
— Все нормально.
— Может быть, я действительно погорячилась с ковром на главной лестнице, — сказала Мия, помолчав. — Может быть, это действительно необоснованная трата денег.
— Дело не в этом.
Мия посмотрела на коробочку, которую положила на кровать. Итан проследил за ее взглядом.
— В коробке что-то, что, по-твоему, не должно быть у меня?
Итан взъерошил волосы и вздохнул:
— Я не знаю, что в коробке. Признаться, мне все равно. Отец подарил это тебе, теперь оно твое.
— Тогда в чем дело?
— Ни в чем. Открой коробку.
Теперь уже Мия беспокойно прошлась по комнате, переложила бумаги на стол, предложила Итану присесть, но он отказался.
— Я не хочу ее открывать, — наконец призналась Мия. — В прошлый раз, открыв загадочный конверт, я неделю плакала.
— Я думал, ты захочешь узнать, как выглядела твоя мать! — возмутился Итан.
— Я хотела, но все равно плакала неделю.
Итан прислонился к стене и уставился на коробку. Мия встала рядом с ним, скрестив руки на груди.
— Открой ты, — вдруг сказала она.
— Я? — удивился он. — Это же тебе подарок.
— Да, но ты мог бы посмотреть, что там, и предупредить меня, если там что-то ужасное. Побудь рыцарем.
Итан покачал головой, и они продолжали молча смотреть на коробку.
— Я горжусь тобой, — наконец тихо сказал Итан.
— Спасибо. Я собой тоже.
— Думаешь, твой отец приедет?
— Утром я звонила ему и отправила приглашение — международной курьерской службе, на бланке «Корнуоллиса». Завтра отправлю билет на самолет.
— А послезавтра?
— А послезавтра я пойду ва-банк и пошлю ему его фотографию, которую Лили сделала, когда обвалился загон для слонов.
— Ох. — Итан прижал руку к груди. — Это больно.
— Это еще не конец. Потом я пошлю ему одну из моих, которые сделал ты.
— Которую?
— Ту, где мы первый раз зажигаем люстру.
Она отлепилась от стены и обошла кровать по широкой дуге.
— По крайней мере, там определенно не шуба, — сказала она, глядя на коробку.
— Верно. Никто не стал бы носить шубу в этом климатическом поясе.
— Как думаешь, там что-то из ее вещей?
— Вполне возможно.
— Надеюсь, что не фотоальбом, — пробормотала Мия. — А дневник она вела?
— Если и вела, то мне о нем не рассказывала. Может, там украшения?
— Ох.
— Что? Ты не любишь украшения?
— Люблю, — вздохнула Мия. — Но если они принадлежали моей матери, я опять расплачусь.
— Понятно. Я пошел.
— Трус, — проворчала Мия. — Хочешь получить меня ночью, постарайся потерпеть мои слезы сейчас. У нее было много украшений?
Итан решил, что секс стоит того, и пожал плечами:
— Не слишком. Она предпочитала свой сад.
Мия вздохнула, взяла коробку и сняла обертку, открыв взгляду Итана красную бархатную коробочку. Итан огляделся: бумажные платки были в пределах досягаемости; хорошо.
— Это медальон, — слабым голосом сказала Мия.
Старый, простой золотой медальон. Итан знал, что внутри: прядь мягких черных волос, перевязанная белой ленточкой.
— Открой.
— Чьи это волосы? — прошептала Мия, поднимая глаза на Итана.
— Твои.
Итан был готов к слезам, но увидел только широко распахнутые, но спокойные, умиротворенные серые глаза.
— Помоги надеть, — попросила она.
— Потом, — покачал он головой и притянул ее к себе.
Поцелуй был наполнен страстью и желанием, теплом и сочувствием. Итан отдался ему полностью, не думая, что делает, не думая, что это привяжет ее к нему. Он не думал о любви — это слово использовала только Мия. Этот поцелуй был похож на предыдущие — и в то же время разительно отличался от них, потому что в нем была нежность, сопротивляться которой Итан не смог. Последние заслоны рухнули, все щиты опустились. Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как Мия предлагает ему всю себя, и попытался вложить в поцелуй все, что мог дать ей. Он знал, что этого недостаточно, но он предупреждал ее, что не может дать больше.
