— Что-то произошло, — произнесла она, испугавшись того, как громко прозвучал ее голос в неожиданно наступившей в машине тишине. — Нам нужен врач.
— Сюда. — Лоренцо помог Хлои выйти из машины и быстро прочитал больничные указатели, чтобы понять, куда им идти.
У него гулко забилось сердце, и невыносимое ощущение полной беспомощности вдруг охватило его.
Эмма была такой крошечной. И его долг был позаботиться о ней, убедиться в том, что с ней все в порядке. Но он не знал, как облегчить ее состояние. Единственное, что он мог сделать, — это как можно быстрее показать ее специалисту.
Головка Эммы, лежавшая на плече у Хлои, моталась из стороны в сторону при каждом ее шаге, словно у малышки не было сил держать ее. Лоренцо хотелось самому взять девочку и помочь ей, но он знал, что Эмма никогда не чувствовала себя по-настоящему уютно у него на руках. Если он дотронется до нее, даже для того, чтобы поддержать головку, это может только снова вызвать ее плач. Лоренцо нервничал, злясь на свою беспомощность.
Почему он был неспособен позаботиться о малышке? Он очень хотел, но, как бы ни пытался, у него никогда ничего не получалось.
Неожиданно он почувствовал, что больше не выдержит. Он протянул руку, притянул Хлои к себе, взял в свою огромную ладонь головку Эммы, и они пошли дальше вместе.
Внезапно Лоренцо ощутил под своими пальцами что-то влажное и теплое.
— Что это? — тревожно спросил он, застыв на месте и пристально глядя на Эмму. — Это течет из ее ушка.
Он выругался по-итальянски и протянул руки, чтобы забрать девочку у Хлои. Страх за ребенка вдруг охватил его, и он решительно вошел в отделение неотложной помощи с намерением как можно скорее увидеть врача.
— Мне нужен врач. — Его голос прорвался через гул голосов в комнате ожидания. — Моему ребенку плохо.
Поздно вечером Лоренцо наблюдал за тем, как Хлои укладывает Эмму спать в кроватку в доме со стеклянными стенами. У девочки оказалось тяжелое инфекционное заболевание, и, хотя она, вероятно, все еще чувствовала себя плохо, температура спала, острая боль, которая мучила ее, прошла, поскольку давление на ее барабанную перепонку прекратилось.
— Наверное, ей было очень больно, — сказала Хлои, сочувственно потирая собственное ухо, словно тоже почувствовала боль.
— Да, это было невыносимо. И я не могу даже представить, чтобы такое могло снова повториться, — ответил Лоренцо, помня слова врача о том, что некоторые дети предрасположены к ушным инфекциям. — Я просто не выдержу, представляя, сколько страданий она может испытывать, если снова будет так кричать.
— Будем надеяться, что такого больше не произойдет, — вздохнула Хлои.
Она села на край кровати и посмотрела на Лоренцо. В ее зеленых глазах светился интерес, и Лоренцо вдруг почувствовал, что она наблюдает за тем, как он шагает взад-вперед по комнате.
Она, вероятно, еще никогда не видела, чтобы он разволновался до такой степени. Черт… он и сам почти не помнил, когда приходил в такое состояние.
— Это было непереносимо, — с мукой в голосе произнес Лоренцо. — Но я, по крайней мере, буду теперь знать причину, если такое произойдет снова. Я еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным и испуганным, как в тот момент, когда увидел эти липкие выделения из ее ушка. — Он содрогнулся и потер лицо руками.
— Мне кажется, что в тебе начинает говорить отцовское чувство, — мягко сказала Хлои.
Лоренцо перестал шагать и пристально посмотрел на нее, обдумывая ее слова. Возможно, она была права.
Когда он сегодня нес Эмму в смотровую комнату и из ее ушка сочилась липкая жидкость, у него больно сдавило сердце, перехватывало дыхание и ему было трудно говорить. Он пребывал в состоянии агонии, пока доктор не заверил их, что с Эммой будет все в порядке, и не объяснил, что произошло.
Ничего не ответив, Лоренцо сел на кровать рядом с Хлои и взглянул на Эмму, которая сейчас мирно спала в своей кроватке.
— Мне кажется, ты, возможно, начинаешь любить ее, — тихо добавила Хлои, беря обе его руки в свои.
Дрожь пронзила Лоренцо. И он сжал руки Хлои в ответ.
В течение следующих нескольких дней Хлои ни на шаг не отходила от Эммы. Антибиотики, по-видимому, сделали свое дело, и малышка быстро избавлялась от ушной инфекции, снова становясь тем солнечным ребенком, которым всегда была.
К сожалению, Лоренцо тоже вернулся к своему типичному состоянию, став неэмоциональным и необщительным, к полному недоумению и растерянности Хлои.
Когда они летели из Венеции, она была уверена, что их брак трещал по всем швам. Она считала, Лоренцо вез ее в Англию, чтобы развестись и вычеркнуть ее и Эмму из своей жизни. Сейчас она больше не переживала из-за этого, так как Лоренцо, наконец, установил сердечные отношения с Эммой.
В ту ночь, когда они возвратились из больницы и сидели рядом, держась за руки, Хлои почувствовала, что произошел настоящий прогресс в их личных отношениях. Лоренцо начал проявлять глубокую заботу об Эмме. И впервые за все время не стал оспаривать предположение Хлои о том, что у него появляются отцовские чувства к девочке, а возможно, он даже начинает любить ее.
В ту ночь Хлои уснула с вновь обретенной надеждой, которая согревала ее сердце. Конечно, это было прекрасно и для Лоренцо, и для Эммы. Она даже осмелилась поверить, что случившееся поможет им стать настоящей семьей. А если Лоренцо почувствовал нарождающуюся любовь к Эмме, был шанс, что он сможет полюбить и жену.
Но Хлои ошибалась.
Дни шли за днями, а Лоренцо никогда не упоминал о разговоре, который снова дал Хлои надежду. Его молчаливое настроение мешало ей отважиться на то, чтобы поднять эту тему самой. Да, он начал проводить больше времени с Эммой, но его отношение к Хлои, похоже, совсем не изменилось, если не сказать, что даже стало еще более сдержанным.
Хлои чувствовала, как ее начинает охватывать отчаяние. У нее было такое ощущение, что, как только эмоциональные баррикады Лоренцо начинали разрушаться, он тут же старательно воздвигал их снова.
Хлои заполняла свое время тем, что бродила по дому и саду с Эммой. Вскоре она начала чувствовать себя запертой в клетке. Территория казалась огромной, но идти ей было некуда. В здешних сельских местах не было никаких дорожек, пригодных для прогулок, тем более с детской коляской.
Хлои начала чувствовать, что ее жизнь остановилась. Лоренцо не общался с ней, и она все больше и больше нуждалась в поддержке миссис Гест.
— Эмма выглядит сейчас значительно лучше, — сказала домоправительница, стоя за кухонным столом и нарезая овощи.
