– А что здесь происходит? – спросил он, по-прежнему стоя вплотную. На нее пахнуло его лосьоном после бритья, и в какой-то безумный миг она едва не прижалась к его плечу. Она вчера выстирала эту рубашку из голубой фланели, такую мягкую, если к ней приложиться щекой.
– Ты о чем?
– О Хэнке и Руби.
– Думаю, тебе лучше у него и спросить, – произнесла она тихим голосом, беря две тарелки, – может, он чувствует одиночество.
– Может, мы все это чувствуем, – голос Джо звучал почти печально.
– Ты о чем это опять? – Сильви пристально посмотрела на него, но он отвел взгляд. Вместо ответа он тоже поднял две тарелки и последовал за ней к столу.
Сильви поставила тарелки Руби, затем Хэнку, добавила всем кофе, перестелила бумажные салфетки и, когда все закончили с десертом, отвергла любые предложения о помощи. Диллон до сих пор спал, и она была не прочь сама заняться кухней: скрести, полоскать, сушить, вытирать, быть такой занятой, чтобы не вспоминать те моменты, когда Джо улыбался ей. О, как он был прекрасен в пятницу в городе! И в субботу, когда весь день проработал на ферме и, придя на кухню ужинать, даже не насупился при виде ее.
– Пошли, посмотришь на мое дерево, – сказала Джени Руби, – оно Санте понравится.
– Уверена, что да, золотце мое, – согласилась гостья, – но ты иди пока вместе со всеми, а я помогу вашей… Сильви с посудой.
Девчушка побежала догонять остальных, которых Руби спровадила в гостиную, а гостья повернулась к Сильви:
– Я чуть не назвала тебя их мамой. Ты так добра к детишкам, что можно подумать, всегда здесь была.
Сильви продолжала споласкивать тарелки.
– Я иногда вынуждена напоминать самой себе о том, что я – не их мама, не Дэб Брокетт. Но быть здесь горничной – работа легкая. Они хорошие детки.
– Я представляю. – Руби убрала всю посуду и приборы со стола, потом выдернула губку из поддона: – Дай-ка я вытру стол.
– Да перестань, не стоит тебе…
– Стоит, – решительно настояла на своем Руби, – я соскучилась по такой вот женской беседе за уборкой. – Она подмигнула: – Когда женщины собираются в кухне, можно услышать очень многое.
– А в парикмахерской?
– Там тоже, верно. Думаю, мне известны все секреты. Только я орудую ножницами, а рот держу на замке. Городок-то маленький. Так вот, когда появилось это объявление о жене, ты, должно быть, слышала… – Тут Руби осеклась и улыбнулась Сильви: – Прости, я не хотела ворошить это. Забыла совсем…
– Все нормально, меня это давно не смущает.
Сильви начала споласкивать чашки и выставлять их на сушилку, а Руби отыскала полотенце для посуды и, позвякивая браслетами, принялась вытирать тарелки.
– Да и я не смущалась бы, если б захотела выйти замуж за Джо Брокетта. И в городе нашлось бы побольше чем пара женщин, которые были бы не прочь вот так поработать.
– Он что, появляется где-то с какой-нибудь?
– Я не слышала. – Она прыснула. – Кроме того, видя, как он смотрит на тебя, я делаю вывод, что у других шансов нет.
Сильви почувствовала, что краснеет.
– А что, люди думают, что мы… гм… спим вместе?
– Дорогая моя, люди думают о том, о чем хотят думать. Я вот что хочу сказать: этот мужчина смотрит на тебя так, будто он – зима, а ты – весна и пора бы цветочкам расцвести, а птичкам запеть.
– Руби, я не…
– Послушай… – браслеты вновь звякнули, когда Руби покачала указательным пальцем, – послушай меня. Мне не всегда везло с мужчинами, но людей в целом я уж точно знаю. – Ее синие глаза заволокла печаль. – И я совершала ошибки, но, – продолжала она осторожно, – я знаю, что, если мужчина смотрит на женщину так, как этот человек смотрит на тебя, значит, что-то произойдет.
– В моей жизни уже много чего происходило, – ответила Сильви, – теперь вот есть малыш. И больше ничего.
– Я прошла по этому пути, дорогая моя. Он не легок. Однако все, что тебе остается делать, – это стремиться к лучшему.
– У тебя есть дети, Руби?
– Есть, и это сущее наказание, – призналась она, беря в руки соусницу и засовывая в нее край полотенца. – Как зовут твоего мальчика?
– Диллон.
– В честь певца?
– В честь города. – Сильви прополоскала последнюю чашку, вручила ее Руби и вынула пробку из стока. – Я, пожалуй, схожу наверх, проверю его. Ему уже пора проснуться и заверещать.
– Иди, иди, – произнесла Руби, энергично расправляясь с посудой, – но, Сильви… я знаю, это не мое дело, только мне кажется, что ты такая хорошенькая… – она понизила голос до шепота, – я и твое лицо видела, когда ты на Джо смотрела. И осмелюсь предположить, что ты уже почти влюбилась. Будь осторожна, дорогая моя. Он смотрит на тебя так, будто хочет иметь на сладкое. Но это не означает, что тебе стоит идти на поводу. Джо Брокетту тридцать пять, он до сих пор холост, и ему нравится оставаться таким.
– Я не собираюсь выходить замуж, Руби. – Больше не собираюсь. – Я лишь хочу, чтобы в канун праздника у меня было то место, которое можно назвать домом, чтобы я потом смогла рассказать сыну о его первом в жизни Рождестве, о том, какое оно было чудесное.
– Ладно, – согласилась Руби, вытирая слезы, – не буду лезть в твои дела. Но если тебе когда-нибудь будет нужен друг или… – она улыбнулась, – или мытье и стрижка, то ты знаешь, к кому идти.
– Спасибо, Руби, – Сильви наклонилась и поцеловала собеседницу в щечку, – возможно, в один прекрасный день ты увидишь меня в своем салоне.
– Мизз Руби! – это в кухню вбежала Джени. – Ты идешь? А дедушка зажег огоньки! Знаешь, о чем я попросила Санту?
Руби протянула руку, девчушка уцепилась за нее и потащила гостью за собой в комнату.
– Я ни за что не угадаю, золотце! Так что ты должна мне обо всем рассказать.
Сильви последовала за ними, но в гостиную не пошла, а поднялась по лестнице. Она открыла дверь спальни в то время, когда Диллон издал первый жалобный вопль, как бы говоря: «Эй, я же проснулся!» Она успокоила его, сменила памперс и, усевшись на кровати и дав ему грудь, стала думать о том, что сказала Руби.
Он смотрит на тебя так, будто он – зима, а ты – весна и пора бы цветочкам расцвести…
Сильви закрыла глаза. Ей не хочется вспоминать те два раза, когда Джо целовал ее, но и забыть эти поцелуи она тоже не может. Нет, не станет она полагать, что они имели какое-то значение, даже если бы они опрокинули ее сердце вверх тормашками и вывернули наизнанку.
Руби умеет обращаться со словами.
Руби предостерегла ее.
– Ты бы выпил чего покрепче, сынок. – Хэнк нахлобучил шапку на голову. – Я не собираюсь здесь оставаться и спорить с тобой, черт побери. Я пошел домой, спать.
– Хэнк…
– Да к дьяволу, Джо, – ворчал старик, – сегодня все отлично прошло. Мы так не радовались с тех пор, как… гм… здесь были Джим и Дэб. Согласись, что Руби, Сильви и все рождественское вокруг оживляют обстановку.
