Поэтому они втроем, Дэвид, Ирэн и Джози, поехали по солнечной прибрежной дороге в Кирению и нашли Тео, нетерпеливо ожидающего их на школьном дворе. Через мгновение он был уже на заднем сиденье, взволнованно болтая с Джози, и они снова стартовали в восточном направлении через зубчатые горы к Белла-Паис.
В детстве родители возили Ирэн в старый монастырь, и он вызвал благоговейный страх своей грандиозностью, тишиной, величественной красотой сегодня, те же чувства испытают Джози и Тео.
Теперь, в двадцать один год, эти высокие, окрашенные золотом руины, громоздящиеся на краю пятидесятифутового утеса, произвели на нее другое впечатление. Первоначально постройка четырнадцатого века называлась Аббатством Покоя – из-за своей удаленности от людских соблазнов, и, когда все четверо, минуя буйство высокого львиного зева и великолепные розы, вошли под крытые аркады, чье безмолвие нарушал только щебет стрижей и ласточек, Ирэн ощутила не только страх, но и действительно глубокий покой. Вскоре они забрели в обширную столовую – над головой все еще метались птицы, – осмотрели кафедру, с которой в те давние времена какой-нибудь монах читал отрывки из Библии братьям, сидевшим за своей скромной трапезой, и выглянули сквозь стрельчатые окна на равнину.
Покой! Она прошептала это слово Дэвиду, и вместо простой ответной улыбки его лицо озарилось невиданным ею прежде светом.
– Для меня нет лучше места на земле, – очень спокойно сказал он. – А как вам известно, я много повидал. Обычно я прихожу сюда один и всегда ухожу с ощущением, что все неприятности и заботы сгинули – благость сошла на меня. – Ирэн кивнула, и он быстро продолжил: – Рад, что вы чувствуете то же самое. Если спутник неподходящий, все несколько портится…
Она, в свою очередь, внутренне засветилась, не из-за вежливого комплимента, а потому, что ей хоть на миг удалось испытать духовное единство с другим человеком. Опыт редкостный, и поэтому драгоценный – незабываемый.
Хотя большая часть старого здания лежала в руинах, церковь сохранилась, и они вошли через большие двери в полутемное помещение, украшенное, как оказалось, когда глаза привыкли к недостатку света, иконами старых знакомых святых – святого Георгия с драконом, святого Иоанна Крестителя в верблюжьей накидке и многих других.
В церкви работал молодой священник в черной рясе, с каштановыми волосами, аккуратно причесанными на старинный манер. Он с двумя мальчиками готовился к заутрене. Это дружелюбное трио удивилось и обрадовалось, что вместо обычных косноязычных туристов появились посетители, явно британцы, по хорошо владеющие греческим.
– Ну, конечно, мы знаем греческий. Мы здесь живем. И наши матери – коренные киприотки. – Джози напустила на себя самый важный вид. – Хотя моя сестра и я… ну, наша мама погибла в авиакатастрофе… – замявшись, невесело добавила она.
– Боже, упокой ее душу! – Священник перекрестился, затем взглянул на Тео. – Что касается этого мальчика, – улыбаясь, заметил он, – предположу, что он киприот до кончиков ногтей.
– Так и есть, – очень серьезно подтвердил Тео. – Отец умер вскоре после моего рождения в Греции. Но мама не говорит о нем. Ей слишком грустно. – Он сделал паузу. – Я понимаю. Но мне так хочется больше знать об отце.
– Однажды сердце твоей мамы исцелится, и она поговорит с тобой. – Священник ласково положил руку на черноволосую, кудрявую головку мальчика. – Тем временем, я уверен, ты большое подспорье для нее.
Но мальчик пожал плечами.
– Может быть, – безразлично пробормотал он и вежливо поклонился, принимая благословение молодого священника, дарованное всем четверым.
Оказавшись снова на дворе, они задержались, даже дети, очарованные грандиозным зрелищем окружающих гор и долин, синего моря далеко внизу и вдали, за морем, лавандового побережья Турции на фоне снежных шапок Тавра.
– Нам пора подниматься в деревню, – через некоторое время объявил Дэвид. – Все будут потрясены, если вечером мы вернемся, не посетив ее и не посидев под Деревом Безделья.
Ирэн так не хотелось оставлять это место, с его щемящей красотой, благородными руинами, ароматом цветов, атмосферой давно заброшенного мира. Она обязательно придет сюда снова при первой же возможности, но, как заметил Дэвид, с подходящим человеком. Нельзя посещать древнюю святыню с тем, кто не разделяет чувства ее благости и неотразимого милосердия.
Тео знал дорогу, так что дети побежали вперед и, когда старшие догнали их, уже гордо восседали на главной площади под развесистыми ветками знаменитого дерева – по легенде, оно лишало тех, кто задерживался в его тени, всякого желания и даже способности работать. И Дэвид, и Ирэн были не в настроении для разговора, но после того, как дружелюбный хозяин принес кофе для взрослых и лимонад для детей – беседа пошла легче.
На площади после рабочего дня неторопливо пили кофе несколько жителей деревни. Когда они узнали, что гости говорят по-гречески без малейших затруднений, то забросали их бесчисленными вопросами, исходя из гипотезы, что Дэвид и Ирэн – муж и жена, которые, должно быть, поженились чрезвычайно рано, раз у них такие большие дети.
– Значит, вы еще помолвлены, – вынесли они заключение, когда выяснили, что ошиблись.
– Моя сестра не собирается выходить замуж, – объявила Джози, прежде чем Дэвид или Ирэн успели внести ясность.
– Значит, она пойдет в монахини, эта красивая молодая леди? – На лице жирного старика с жесткими черными завитками и лысиной на макушке появилось крайне неодобрительное выражение.
– Конечно нет! Однажды она станет помощницей моей бабушки в гостинице «Гермес».
– И к тому времени найдет себе хорошего мужа. Попомни мои слова, малышка.
– Возможно, для тебя тоже, мое дитя, – раздался другой приветливый голос.
С внезапным изменением настроения Джози посмотрела на Дэвида и хихикнула:
– Вы подождете меня, дядя Дэвид, скажем, лет шесть-семь?
– Тогда, если мисс Ирэн все еще не хочет замуж, она могла бы жить с вами обоими, – пропищал Тео. – А я буду главным официантом или кем-нибудь вроде того, если мама разрешит.
– Звучит слишком сложно, – сухо заметила Ирэн. Дэвид осушил свою кофейную чашку:
– Но вполне поддается упрощению… – Казалось, беседа ему наскучила, потому что он сосредоточился на оплате счета. – Пора идти, если хотим успеть осмотреть деревню. И сэкономить силы – нам предстоит дьявольски тяжелый подъем.
Тут некоторые сельчане навострили уши.
– Это вас сидение под Деревом Безделья утомило, – вынесли они веселый приговор. – Если останетесь подольше, вообще не одолеете наш пологий склон.
