— Так ты работаешь в брачном агентстве? — потягивая вино, спросил Саймон.
Я кивнула и подлила сиропа в ванильное мороженое.
— Не стану спрашивать в каком, это, наверно, секрет?
Я пожала плечами.
— Не секрет, но нас просят не распространяться. Хотя брачных агентств в нашем городе совсем немного.
— И как, интересная работа?
— По-всякому бывает. Как и везде. А ты, если не ошибаюсь, в страховой компании?
— Верно. — Саймон помахал официанту. — И это настоящая скука. Бумаги, бумаги и еще раз бумаги.
— У нас бумажной работы тоже хватает. Но, конечно, и организационной немало. Нужно постоянно быть в курсе всего нового, придумывать что-то оригинальное, а главное, понимать людей и искренне стремиться им помочь.
Он согласно закивал и потянулся за бокалом.
— А еще приходится немало разъезжать. За последние два месяца я летала… Стоп, куда я же летала? Бостон, Новый Орлеан, Майами, Джексонвилл… — Я заложила четыре пальца. — Да, Атланта и еще…
— Пуэбла, — рассеянно подсказал Саймон и повернулся к подошедшему официанту.
— Точно, — кивнула я.
— Нам по чашечке кофе. Мне — эспрессо, а даме… — Он посмотрел вопросительно на меня.
— Капучино, — сказала я и вдруг замерла. Он сказал «Пуэбла». Но откуда ему знать, что я была в Мексике? И не просто в Мексике, а именно в Пуэбле. Я точно помнила, что не рассказывала и не могла рассказывать ему о Мексике. Ослышалась? Нет. И вина выпила всего один бокал. Так что же получается? Саймон не тот, за кого себя выдает? Он врет ей? Это нужно проверить. Главное сейчас — не выдать, что я его раскусила, и постараться как можно скорее от него избавиться. Но сначала проверить, врет ей Саймон или нет.
Как это сделать, я выяснила, прочитав детектив Питера Джеймса. Известно, что мозг состоит из двух полушарий, каждое из которых выполняет разные функции. Одно служит как хранилище долговременной памяти, другое — для решения оперативных, творческих проблем. Когда человеку задают вопрос, глаза его инстинктивно идут в сторону того полушария, резервы которого используются при ответе. У одних за память отвечает правое полушарие, у других оно творческое.
Итак, сначала невинный, контрольный вопрос.
— Гринвилл, это в Техасе или Луизиане? — Я нахмурила брови.
Глаза ушли вправо.
— В Техасе. А что?
— Ничего. Просто мне лететь туда через неделю. — Я подняла голову. — Кстати, можно вопрос?
Саймон смотрел прямо на меня.
— Конечно.
— Ты случайно не в страховой компании Уэлмора работаешь?
Глаза метнулись влево — соврет.
— Нет, у Макрейди.
Я почувствовала, как по спине пробежали холодные пальцы. Никакие в мире деньги не могли бы заставить меня остаться с ним наедине. К счастью, продолжение вечера, похоже, не входило и в его планы, и, когда я сослалась на головную боль, Саймон, по-моему, даже вздохнул облегченно. Договорились созвониться через несколько дней.
Уже подойдя к двери, я обернулась и помахала Саймону рукой. На улыбку меня не хватило. Он ответил тем же, повернулся и…
И туг я вспомнила.
Тот человек, поспешно метнувшийся в бар, когда мы со Стивом Риорданом выходили из ресторана, это был Саймон. Я не могла ошибиться — тот же затылок, те же, слегка опущенные плечи, та же походка.
Он увидел меня, но предпочел спрятаться, значит…
Значит, следил за мной уже тогда.
Но зачем?
Поднявшись в квартиру, я не стала сразу включать свет, но прокралась к окну и, осторожно отодвинув краешек шторы, посмотрела вниз. Предосторожность оказалась излишней — Саймона уже и след простыл. Никто не стоял под моим окном, никто не смотрел в него с надеждой и грустью, никто не слал воздушных поцелуев.
Сначала Стив, теперь Саймон.
То ли я такая неромантическая, то ли они уж больно прагматичные.
Не зажигая света и не переодеваясь, я прилегла на диван и задумалась.
Что же все-таки происходит?
Мысли сначала метались беспорядочно, потом движение их понемногу упорядочилось, и они пошли по кругу.
Кто такой Саймон Фалетти?
Что ему нужно?
Кто поручил ему следить за мной?
Интересую ли его лично я или кто-то еще?
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я поднялась наконец и снова подошла к окну.
Ночь сгустилась. Вечерние звуки — голоса, музыка, стук каблучков — стихли, а на смену им пришли шепот, шелест, колыханье теней. Что-то неопознанное, темное, неясно опасное шевелилось за живой изгородью гибискуса, что-то расползалось, сплеталось в паутину сетей, шипело, вытягивало омерзительные склизкие щупальца с чмокающими присосками и искало цепким взглядом добычу. Искало меня.
Сжавшись, обхватив себя руками, сдерживая дрожь, я сидела в углу дивана.
А потом зазвонил телефон.
Утром от ночных кошмаров и страхов не осталось и следа, они растаяли, как туман под лучами солнца. К счастью, мой рейс следовал около полудня, а потому я успела не только выспаться, принять душ и позавтракать, но и позвонить Сандре, которая сообщила, что уже прилетела в Новый Орлеан.
Настроение было отличное. Во-первых, стояла прекрасная погода, а во-вторых — да простит меня Сарасота — Новый Орлеан мой любимый город.
Впервые я побывала там четыре года назад, за год до страшного бедствия, принесенного ураганом «Катрина». Друзья пригласили специально на Марди-Гра.
Новый Орлеан — это романтика, джаз, Латинский квартал и карнавал. Новый Орлеан — город-легенда, город-мечта. Основавшими его французскими колонистами двигали не эстетические или какие-то иные соображения, а суровые требования экономической необходимости. Зажатый между дельтой Миссисипи и огромным озером Понтчартрейн, он стоит на пару метров ниже уровня моря на перекрестке водного пути. Тропический климат, повышенная влажность, постоянные грозы создают особую атмосферу «злодейства и порока».
Не влюбиться в Новый Орлеан невозможно, особенно в его витрину, Французский квартал, с которого и начинался когда-то сам город, и где сосредоточены главные его достопримечательности, Бурбон-стрит, Кабильдо, собор Св. Людовика, старый монетный двор. Именно здесь проходят главные события Марди-Гра.
Другой символ Нью-Орлеана — аллигатор. Этих тварей, как и змей и прочей живности, в местных речках предостаточно. Изображения аллигаторов здесь повсюду, а из их зубов изготавливают, например, брелоки для ключей. В воздухе постоянно висит тяжелый, дурманящий аромат тропических растений, смешивающийся с разнообразными запахами пряных южных деликатесов. Французы называли это место «трясущейся прерией», англичане — «мокрой могилой». Перекресток культур, стилей и вкусов, Новый Орлеан привлекает ежегодно миллионы туристов.
