Викки приняла это предложение с благодарностью. Старшая подруга окутала ее в покрывало, и Викки с удивлением ощутила чувство полной анонимности.
— Извините, но мне надо идти, — заторопилась она.
— Желаю приятно провести время, — напутствовала ее Умм-Яхья.
— Большое спасибо, — отозвалась Викки.
Она заторопилась по Прямой улице к месту встречи с Криспином. Странное чувство испытывала она, проталкиваясь, как любая другая арабская женщина, сквозь толпу и не ощущая привычных заинтересованных взглядов, которыми провожают и встречают в Дамаске иностранцев. Викки словно стала частью этого города, как будто прожила здесь всю жизнь. Она ощутила особое чувство безопасности и одновременно все большую неловкость при мысли о том, что ей придется соблазнять Адама. Как глупо было соглашаться на это, думала она, и стала соображать, как выйти из этой ситуации по крайней мере без слишком больших потерь.
Криспин ждал ее в кафе. При появлении Викки он вскочил, и она поняла, с каким нетерпением он ждал этой встречи.
— Как ты меня узнал в этом наряде? — удивилась Викки.
Он объяснил просто:
— Ты бежала, а дамасские женщины только ходят.
Она засмеялась и села за его столик:
— Просто я радовалась, что выгляжу как все.
Криспин посмотрел на часы:
— Если хочешь взглянуть, как я устроился, нам надо спешить. Я попросил Хуссейна зайти за нами туда.
— Адама, — поправила Викки, внезапно мрачнея. Криспин усмехнулся:
— Теперь ты его избегаешь?
— Да нет, — возразила она. — Скорее, я еще не готова с ним встречаться.
Криспин явно был сбит с толку, но не стал задавать Викки бестактных вопросов. Временами, подумала она, Криспин может быть очень милым, и улыбнулась ему.
— Пошли! — сказала она.
Отель был вовсе не таким, каким Викки его себе представляла. Здание оказалось гораздо больше и внушительней. Сверкали белизной стены, оконные рамы были ярко окрашены, придавая зданию некое сходство с ультрасовременными сооружениями, где используются дымчатые стекла и подобные материалы. Но у Викки возникло ощущение, что хозяин сделал несколько современных «мазков» и этим ограничился. В целом же отель ничем не отличался от других старинных дамасских зданий. Долгие годы неухоженности наложили на него своеобразный отпечаток, придавая неожиданно уютный вид. Было чисто, хотя неизбежная уличная пыль скапливалась на окнах и дверях. Внизу располагалась только кухня и большая пустая столовая. Наверху, как предполагала Викки, находились номера.
— Здесь даже негде посидеть и поговорить, — сказал Криспин. — Вот почему, думаю, Адам счел это место неподходящим для тебя.
Викки кивнула. Она и раньше была довольна тем, что живет в доме Умм-Яхьи и Георгиоса, а теперь и вовсе не сомневалась правильности своего решения поселиться у них. Она ни за что не смогла бы жить в таком безликом месте, где другие жильцы глазеют на тебя и беззастенчиво оценивают каждый твой шаг.
— Тебе действительно здесь понравилось? — спросила Викки Криспина.
— Ну, здесь не так уж плохо, — ответил Криспин. — Конечно, я бы хотел жить где-то в менее многолюдном месте, но… не знаю… Все зависит, думаю, от того как долго я смогу выдержать в Дамаске.
Из одной из дверей незаметно появился хозяин, потирая руки при виде закутанной в черное фигуры Викки.
— Может быть, дама желает шербета, — обратился он к Криспину, и его сладкий голос не понравился Викки.
— Нет, спасибо, — коротко ответила она по-арабски.
У этого человека, вероятно, был на редкость хороший слух, так как он тут же выпрямился, поняв, что она англичанка либо американка.
— Как глупо с моей стороны. Несомненно, дама предпочтет немного вина?
Криспин кивнул. Было совершенно ясно, что хозяин не может понять отчего это подруга его постояльца закуталась по местным обычаям, и проявление его любопытства разозлило Криспина.
— Ты не могла бы снять эту штуку? — потребовал он раздраженно.
Викки покорилась, аккуратно повесив свой покров на руку. Ее оранжевое платье засияло, прекрасно контрастируя с черной накидкой. Из неопределенного вида фигуры Викки вдруг превратилась в красавицу.
— Так лучше? — спросила она, порадовавшись, когда Криспин лишь замотал головой, совершенно сраженный ее видом. Возможно, и с Адамом будет то же, подумала она с надеждой, но тут же одернула себя, не желая даже думать об этом.
Они только принялись за свое вино, когда приехал Адам. Он огляделся и зашагал прямо к ним, сидящим в большом пустом зале. Криспин с неохотой поднялся, а Викки притворилась, будто не видит Адама. Для храбрости она пригубила еще вина и чуть не поперхнулась. Адам взял у нее стакан, а потом сразил ее наповал.
— Я только что виделся с Умм-Яхьей, — бросил он небрежно.
Викки залилась краской, избегая смотреть на него.
— Да? — отозвалась она светским тоном. Адам засмеялся и поймал ее взгляд.
— Пора бы вам уже знать, каково доверять арабской женщине тайны, — заметил он.
— Какие тайны? — с трудом выговорила Викки. Адам взял у нее накидку.
— Превосходно сработано, моя дорогая, — поздравил он ее и снова залился смехом. — Ну что, едем?
Дом Хуссейна находился в другом конце города, за рекой Тора.
— Мне кажется, Хуссейн доволен вашими новыми духами, — сказал Адам. Сидящий рядом Криспин с энтузиазмом закивал.
— Да уж. Видели бы вы его лицо, — засмеялся он, — когда Викки заявила, что Умм-Яхья должна иметь процент с прибыли от их реализации.
— Просто ему трудно представить, что можно делить прибыль с женщиной таким образом, — улыбнулся Адам, не отрывая взгляда от дороги.
— Было бы еще труднее, если б это была Мириам, — заметила Викки, расположившаяся на заднем сиденье. — Она мыслит гораздо более по западному.
— Ох, — лениво отреагировал Адам, — откуда, интересно, у вас такое впечатление?
Викки, уже пожалевшая о своем замечании, пожала плечами:
— Ну… не знаю. Она много моложе Умм-Яхьи.
— Так-то оно так! — легко согласился Адам. Он обернулся и лукаво взглянул на Викки. — Я бы сказал, что это прелестная, но слегка растерянная юная леди…
— И не более того? — прервала его Викки нетерпеливо.
— Не более.
Если б только ему можно было верить. Викки изо всех сил пыталась разобраться, что же она на самом деле пообещала Умм-Яхье. Нет, у нее просто не хватит смелости осуществить это, подумала Викки, ощущая как в ней все более нарастает чувство беспомощности.
— Мириам будет у Хуссейна вечером? — с интересом спросил Криспин.
