— Обязательно! Я по горло сыта тайнами.
— А если бы это они посвятили тебя в обстоятельства твоего рождения, ты и тогда сбежала бы?
Матильда скорчила гримасу.
— Учитывая мой вздорный характер, с легкостью допускаю это.
— Знаешь, Чарли готов был силком притащить тебя обратно, когда ему позвонила Барбара. А я сказала, что если бы оказалась на твоем месте, то мне бы понадобилось больше времени, чтобы прийти в себя и все переварить. Я правильно сделала, что удержала его?
— Безусловно, Берти. Какими бы ужасными ни были эти последние недели, мне необходимо было это время, чтобы разобраться и в себе, и во всех остальных.
— Чарли быстро узнал, когда ты сняла дом, и сразу поехал взглянуть на него. — Берта усмехнулась воспоминанию. — Что, он правда был таким ужасным, как живописал мой муженек?
— Думаю, даже хуже, — хихикнула Матильда.
Берта покачала головой, намазала булочку апельсиновым джемом, протянула ей и спросила:
— А кто он такой, этот твой любовник?
— Теперь уже неважно, — ответила Матильда. — Он лишил себя этого звания. — Она тяжело вздохнула и заявила: — В жизни больше не вымою ни одного окна!
— Поясни, пожалуйста, — попросила изумленная Берта.
— Когда мне все не отвечали и не отвечали из той фирмы, куда отправила резюме, то я решила, что виной тому Чарли, и так обозлилась, что затеяла мытье окон во всем доме, чтобы не взорваться от злости. А потом не до конца закрыла одно, и Рэнди подслушал мой разговор с Чарли. — Она вкратце описала, что собой представляет мистер Фрейзер, и призналась, что старательно скрывала от него свое прошлое и все касающееся семьи. — А вчера вечером он узнал, что я не несчастная сиротка, а любимое и балованное чадо большого и обеспеченного семейства.
— Ты… ты влюблена в него, Тилли? — с сочувствием заглянула ей в глаза Берта.
— К несчастью, да. Но переживу это. — Матильда вскочила. Ей не терпелось повидать свою любимицу-тезку, а потом отправиться с детьми в сад.
— Возвращайтесь к ланчу! — крикнула ей вслед Берта. — Кстати, у тебя в комнате открытки и письма от Вельды и Бартона. Пока тебя не было, они звонили несколько раз, и Чарли, чтобы не огорчать их, сказал, что вы с Валери отправились в маленький автовояж по Калифорнии.
Когда Чарлз вернулся тем вечером домой, навстречу ему вылетела его любимая младшая сестренка — он никогда не думал и не будет думать о Матильде как-то иначе — и с радостным воплем повисла на шее.
— Я вернулась! — И она поцеловала его в чуть колючую щеку.
— Благодарение Господу! — Он потрепал ее золотистые волосы и вернул поцелуй. — Меня в кошмарных снах преследовала твоя хибара.
Матильда умоляюще посмотрела на него.
— Чарли, я счастлива, что снова дома, но, думаю, лучше сразу признаться тебе. Единственный плюс моей выходки в том, что я совершенно точно поняла: пора становиться на ноги. Маме и папе это наверняка не понравится, но я хочу жить в городе, в своей квартире.
— Если она будет приличнее той грязной конуры, я переживу это. И они тоже, когда привыкнут, — заверил ее брат.
— Не хочу, чтобы ты поняла меня превратно, Тилли, — приняла участие в разговоре подошедшая к ним Берта, — будто нам хочется от тебя избавиться, но по собственному опыту скажу, что это здорово. Тебе действительно пора начинать жить отдельно.
Подбежавший к отцу Том с ходу сообщил:
— Папа, а у Тилли есть любовник!
Берта виновато посмотрела на невестку, подхватила сына и передала его Чарлзу, который прилагал все мыслимые усилия, чтобы не расхохотаться.
— Обещаю впредь держать свой большой рот на замке, — ни к кому особенно не обращаясь, сказала Берта.
Том повернулся и с интересом взглянул на нее.
— Но у тебя совсем не большой рот, мама.
— У каждого свое мнение, — пробормотал себе под нос Чарлз и понес сына в дом, откуда уже выбегала его дочь.
Матильда усмехнулась.
— Пойду переоденусь к обеду, — сказала она ему в спину.
Она поднялась в свою старую спальню на третьем этаже, где спала всю свою жизнь. Приняв душ и надев свежую рубашку, Матильда решилась наконец взглянуть на автоответчик. Красная лампочка не моргала — значит, никто не звонил и не хотел что-нибудь передать ей. Тяжело вздохнув, она спустилась вниз и вызвалась почитать детям на ночь, чтобы дать возможность их родителям побыть хоть несколько минут наедине. Крошка Морин уже спала, и Том и Лилиан так устали за день, что довольно скоро последовали ее примеру.
Она постояла несколько минут, глядя на них и наслаждаясь тем, что снова дома, потом спустилась вниз, чтобы рапортовать о своем успехе, и застала Чарли и Берту тесно прижавшимися друг к другу.
— Эй, Тилли, не уходи! — крикнул Чарлз попятившейся было Матильде и отпустил порозовевшую то ли от смущения, то от чего-то еще жену. — Ты, наверное, придушила этих бандитов — такая стоит тишина.
— Вы, милая парочка, наверное, не заметили, сколько времени прошло, но я читала не меньше сорока минут, — сообщила Матильда. — Они спят.
Берта благодарно улыбнулась, потом пошла взглянуть на детей, предоставив брату и сестре возможность поговорить.
— Ты в порядке, Тилли? — беспокойно вглядываясь в нее, спросил Чарлз. — Берта сказала, ты рассталась с Фрейзером.
— Нет, это он расстался со мной. Он подслушал наш вчерашний разговор, и кое-что из услышанного заставило его отвернуться от меня.
— Если он сделал тебе больно, я изобью его!
— Очень мило с твоей стороны. Но я отлично справлюсь сама, если такая необходимость возникнет.
— Как обычно! — расхохотался Чарлз. — Ладно, пойду попробую оторвать свет моих очей от наших отпрысков и уговорить пообедать. Умираю, есть хочу.
Уик-энд в «Белых садах» прошел быстро и приятно, совсем не так, как тянулся бы в снятом ею доме. Чарлз свозил Матильду на конюшню, показал купленного в ее отсутствие жеребца. Потом она позвонила и поговорила со Стэном и Лорой, которые согласно сухим фактам были ее троюродными кузенами, а на самом деле — любящими и родными братом и сестрой. Чарлз поставил обоих в известность о том, что устроила их младшенькая своевольная сестра, и, заканчивая разговор, Лора просто сказала:
— Не знаю, что взбрело тебе в голову, Тилли. Я лично, хоть и знала о «тайне твоего рождения», но воспринимала это как что-то абстрактное, не относящееся к тебе. Ты всегда была моей сестренкой, и никогда я не думала иначе. Скорее всего, не случись Берте проболтаться, все рано или поздно вообще забыли бы об этом.
Матильда положила трубку, ощущая на душе тепло, как от мягкого пушистого котенка, почти такого же, как ее любимица, что на радостях провела ночь в ее кровати. И чтобы поддержать это ощущение, вернее еще улучшить его, позвонила Валери.
