– Вам нужно наложить макияж, – напомнила Джамила. – В первый раз.
– Во второй, – поправила ее Лейла.
– Ах да, вы уже были накрашены в тот раз, когда у вас случился припадок.
Лейла повернулась, услышав странную нотку в голосе Джамилы, и впервые после возвращения домой обменялась с ней слабой улыбкой. Глаза Лейлы наполнились слезами. Микаэль был прав: она любила Джамилу.
Какая ужасная, ужасная любовь, подумала Лейла, обнимая свою горничную.
– Пожалуйста, будь со мной, когда я выйду замуж, – попросила она.
– Ты знаешь, что я не могу, – ласково остановила ее Джамила. – Твой свадебный день станет днем, когда я выйду на пенсию. Хусейн предоставит тебе в распоряжение новых горничных и личную служанку. Молодую, которая поможет тебе с твоими детьми.
– Я не хочу детей, – сказала Лейла. Когда Джамила помогала ей выйти из ванны, она с вызовом спросила: – И потом, кто сказал, что я должна выбрать Хусейна?
– Вы сделаете то, что будет правильно для вашего отца и короля, я уверена в этом, – сказала Джамила, вытаскивая бигуди из ее волос.
– Ты когда-нибудь любила, Джамила? – спросила Лейла.
– Я никогда не была замужем.
– Я тоже, – сказала Лейла, но она любила. Она любила и будет любить, даже если всю оставшуюся жизнь проведет с другим мужчиной.
– Какое у вас сегодня забавное настроение, Лейла, – оборонила Джамила.
– Но мне совсем не весело, – вздохнула она.
И в этот момент вошла Тринити.
Джамила насторожилась. У нее были все основания волноваться: она знала, насколько непостоянной была Лейла.
– У тебя такие волнистые волосы, – сказала Тринити, увидев Лейлу. – Они чудесно выглядят.
Лейла ничего не сказала, хотя в ее глазах сверкнул гнев. Она через силу улыбнулась Тринити.
– Как Захид? – спросила она.
Тринини сглотнула.
– У него все хорошо.
– В этот день он шлет мне самые лучшие свои пожелания? – ядовито поинтересовалась она, так как завидовала Тринити и Захиду и злилась, что правила для них были другие. – Надеется, что мой брак будет таким же благословенным и счастливым, как и его? Потому что если это так, то он – лицемер. Как и ты.
– Захид любит тебя.
– О, меня любит столько людей, – все так же иронично продолжала Лейла. – Разве я не счастливица?
Тринити была близка к тому, чтобы расплакаться. Она знала, что сюда едет Микаэль, но не могла сказать этого Лейле. И эта мысль разрывала ей сердце.
Джамила накрасила принцессе веки и ресницы, пока они не заблестели, как рубин «Опиум», который Лейла должна была вручить мужчине, которого выберет.
– Интересно, какой подарок для меня приготовил Хусейн, – задумчиво сказала Лейла. – Сомневаюсь, что он подарит цветы.
– Сегодня вы должны вести себя соответственно вашему положению, – заметила Джамила.
Лейла проглотила слезы и кивнула. Она обещала, что, если получит свободу, пусть даже на такой короткий срок, она выйдет замуж с достоинством.
Но как же это было тяжело!
– Я накрашу вам губы и наложу румяна, после того как вы наденете платье, – сказала Джамила.
Лейла встала, подняла руки и попыталась унять дрожь, почувствовав бело-золотистое платье на своем теле.
Открыв глаза, она увидела, что Тринити стоит и смотрит в окно. Она повернулась, и Лейла увидела в ее глазах слезы. Гнев принцессы тотчас утих.
В том, что должно было произойти, вины Тринити не было. Просто таковы были древние обычаи, которым надлежало следовать.
Наступил момент, когда необходимо было стать смелой.
– Со мной все будет хорошо, – улыбнулась Лейла, так как она любила Тринити, хотя была все еще зла и очень испугана. – Я всегда знала, что однажды этот день наступит.
Микаэль назвал свое имя у ворот дворца и, когда они открылись, медленно тронулся с места. Он нервничал.
В тот день в кафе он не солгал Лейле. Пока она не появилась в его жизни, он никогда ни о чем особенно не тревожился и никогда не нервничал так, как сейчас.
Остановив машину, он вышел и, подняв голову, заметил, как от одного из окон отошла светловолосая женщина.
Итак, Тринити знала, что он здесь.
Небольшая дверь, вырезанная в дверях побольше, открылась. Из нее вышел мужчина в традиционной одежде и, не представившись, знаком показал Микаэлю следовать за ним. Они обогнули дворец и подошли к другому входу.
Микаэлю предстоял лабиринт коридоров, у всех дверей стояла стража. Наконец провожатый остановился, и Микаэль понял, что сейчас он встретится со своим судьей.
– Короля принято приветствовать поклоном, – заметил Фахид. Он сидел за столом. Микаэль поклонился.
В глазах короля сверкала ярость. Ему было с чего гневаться: Захид только что поделился с ним своими соображениями, что, возможно, Лейла дружила с этим мужчиной. Мужчиной, который, как они думали, должен был позаботиться о ее безопасности. Да ведь Лейла и сама сказала, что она танцевала! Скорее всего, именно с ним.
– Ты свободен, – сказал Фахид Абдулу. Когда они остались втроем, он обратился к Микаэлю: – Полагаю, вы здесь не для того, чтобы обсуждать свой гонорар?
– Верно, – согласился Микаэль.
Старый, больной Фахид все-таки был королем. Не скрывая своей неприязни, он смотрел на мужчину, который жил в стране, где были самые дорогие яблоки в мире.
– Для чего вы приехали? – потребовал король. – Что вам нужно?
– Разрешения, чтобы Лейла стала моей женой.
Ноздри короля гневно затрепетали.
– Простолюдин не смеет просить особу королевской крови выйти за него замуж. Лейла выберет…
И тут король осекся. Он был честным мужчиной и отвел взгляд от Микаэля, потому что на самом деле Лейла не выбирала.
– Я внимательно изучил ваш счет и поговорил с Лейлой. Она признала, что пила алкоголь и танцевала. Вы были с ней, когда она занималась всем этим?
Фахид не дал Микаэлю времени ответить.
– То, что вы здесь, означает, что в те дни, что она отсутствовала, произошло не только это. – Король почти трясся от ярости. – Неужели она такая потрясающая танцовщица, что вы хотите на ней жениться? А может, между вами был роман?! – повысил он голос.
Микаэль бросил мимолетный взгляд на Захида. Он вдруг почувствовал страх, как его пребывание здесь скажется на Лейле, но принц слегка ему кивнул.
– Да, – признался Микаэль. – Между нами был роман.
– Вы хоть понимаете, какую глупость вы только что сделали, сказав это? – Король встал. – Что именно между вами было? – потребовал он.
Лицо Микаэля было так же бесстрастно, как и в суде. Внимательно глядя на короля, стараясь не упустить его реакции, он применил одно из немногих оружий, которое у него было, против этого могущественного мужчины.
