– И ты права, к тебе все действительно пришло само собой. Ты невероятно чувственна, и любой мужчина…
От одной мысли о Рии в объятиях другого ему сразу же стало плохо.
Мгновенно напрягшись, Натан резко отстранился, встал с кровати и направился в ванную.
Он ушел.
Открыв глаза и прислушиваясь к тишине, Рия с головой укуталась в одеяло и провела кончиками пальцев по припухшим губам, пытаясь понять, что же она сейчас чувствует. Руки дрожат, бедра ноют, словно она только что пробежала марафон, даже голова болит из-за того, как крепко он стискивал ее волосы, удерживая на месте и доводя до вершины блаженства, красноватые отметины на бедрах…
В конце он все-таки сдался, уносясь вместе с ней в бесконечность и не пытаясь больше ничего контролировать.
Она столько лет отказывала себе в чувственных удовольствиях и свято верила, что первый раз будет странным и неловким. Но она ошиблась. Такое чувство, что она умерла и родилась заново.
Посмотрев на дверь, за которой скрылся Натан, Рия вздохнула.
Где же она перешла черту и нарушила его правила?
Все дело в поцелуях? Или в том, как отчаянно она за него цеплялась? Или, может, не стоило ничего спрашивать? Очевидно же, что чувства и эмоции – это не для него.
Но все это уже в прошлом, и она ни о чем не жалеет. А так она может собраться и прийти в себя, не отвлекаясь на те чувства, что неизбежно вызвала бы его близость.
Главное, что у нее уже никто и никогда не отнимет пережитых мгновений волшебства, они навеки останутся с ней.
А все остальное не важно.
Натану хватило пары минут под душем, чтобы осознать, какой же он все-таки бессердечный ублюдок. Она же ничего от него не требовала, а он не сумел найти для нее ни одного доброго слова. Не убедился, что с ней все хорошо.
Черт, и это в ее первый раз!
Обернув полотенце вокруг бедер, он вышел из душа, только чтобы обнаружить пустую кровать.
Она ушла.
Непонятно на что разозлившись, Натан схватил зазвонивший телефон.
– Я не просил тебя уходить.
– Я знаю, но мне показалось, что так будет лучше для всех. Я позвонила, чтобы сказать, что нашла твоего шафера, и он везет меня домой.
В ее голосе не было и грамма вины, но Натан снова почувствовал себя последней скотиной.
– Натан?
Он лишил ее девственности, а потом едва ли не выгнал на улицу. И это после всего, что у них было этой ночью.
– Нат? Не молчи, пожалуйста, скажи что-нибудь. – Теперь в ее словах были лишь усталость и тоска.
Он резко вспомнил, что ей сегодня пришлось пережить. И все из-за него.
– Рия, прости меня, я должен был…
– Спасибо тебе, Нат, – выдохнула она, не давая ему договорить. Ни сожалений, ни насмешки, одна лишь искренняя благодарность. – За все, что у нас сегодня было.
– Черт, ты не обязана благодарить меня за секс. Я не…
Не кто? Или, наоборот, кто он такой? И что он с ней сделал?
Рия беззаботно рассмеялась, но Натану стало еще хуже. Неужели для нее все это на самом деле было так просто? Одна ночь и ничего больше? Неужели он лишил ее невинности не только физически, и она уже никогда не сможет стать прежней?
– Спасибо, что был со мной этой ночью. И спасибо за доброту. Никто и никогда не делал для меня ничего подобного. Я никогда не забуду эту ночь. И этот секс. – Почему ему кажется, что она заставляет себя притворяться? – До тебя я даже и не подозревала, что бывает нечто настолько потрясающее. Так что спасибо тебе и за это.
Чувствуя, что не заслуживает этой благодарности, так же как не заслуживает и самой Рии, Натан не мог вымолвить ни слова.
– Хорошей тебе ночи, Натан.
Она повесила трубку, и Натан изо всех сил швырнул телефон об стенку, повалившись на кровать, до сих пор пахнущую Рией и сексом.
Уткнувшись лицом в ладони, он почувствовал, как сводит горло и болит грудь. Как в тот день, когда мама рассказала ему о его болезни.
Жалость к самому себе, страх, бесконтрольные эмоции…
Громко выругавшись, Натан сглотнул.
Нет.
Не бывать этому.
Быстро одевшись, Натан заказал кофе и велел горничной сменить простыни. Ни одной женщине не позволено так на него влиять, а значит, нужно немедленно обо всем забыть и больше никогда не вспоминать, что он чувствовал, лежа на извивающейся и кричащей в голос Рии, а потом едва не позволил себе заснуть в ее объятиях, чувствуя себя Натаном Кисом, что когда-то мечтал любить и жить вечно.
Тем Натаном, каким он уже никогда не станет.
Взявшись за ноутбук, он вновь стал тем, кем годами приучал себя быть.
Натаном Рамиресом, всесильным миллиардером, неутомимым искателем приключений и неисправимым одиночкой.
Целиком и полностью сосредоточившись на подготовке к свадьбе, работе в «Тревологе» и избегании родной матери, живущей с ней под одной крышей, Рия не оставила себе ни одной свободной минуты для глупых мыслей и сожалений.
И ей это нравилось. Ее дни были до отказа забиты всевозможными делами, и она едва успевала со всем справляться, а вечерами мгновенно засыпала, стоило лишь голове коснуться подушки.
Но едва только Рия бралась за какие-то рутинные дела, не требующие полной концентрации, как она неизбежно ловила себя на том, что вновь и вновь думает о Натане. Да и неудивительно, учитывая, что им до сих пор приходилось работать бок о бок. В итоге она просто сдалась и решила не обращать на эти мысли внимания.
– С тобой все в порядке? – спросил он, когда они впервые встретились после той ночи.
– Да.
Заправив прядку за ухо, Рия порадовалась, что ее ответ прозвучал так уверенно и спокойно.
Но как же ей хотелось, чтобы он прижал руку к бьющемуся в ее груди сердцу… Ничего особенного, просто немного ласки и тепла. Стоило ей только поймать себя на этой мысли, как она сразу же отстранилась, а Натан, пристально ее разглядывающий, лишь молча кивнул.
И она снова вернулась к делам, но каждый раз, стоило им только встретиться в офисе или поместье, куда он регулярно приходил навещать Роберта, она невольно вспоминала ту волшебную ночь.
Ночь свободы и наслаждения. Но мечты о полете быстро сменялись стыдом и грустью, потому что сам Натан явно не испытывал ничего особенного и не стремился хоть как-то выражать те чувства, которых у него, собственно, и не было. Что ж, похоже, не остается ничего иного, кроме как признать, что у Натаниэля Рамиреса действительно нет сердца, и раз за разом вспоминать его ласки и доводящие до исступления прикосновения. Запах, громкое, отрывистое дыхание, умелые ритмичные движения его плоти внутри ее податливого тела…
Но больше всего ей не хватало общества человека, с которым она успела близко сойтись. Его неукротимой энергии, непрерывного поддразнивания, чего-то неуловимого, что неустанно проскакивало между ними… а теперь между ними возникла непреодолимая стена, и она даже толком не могла понять, кто именно из них двоих ее возвел. Может, они оба?
