Когда родился Марко, Мелани чувствовала себя неважно, а потом у нее пропало молоко, и Леонардо никогда не видел, как женщина кормит ребенка.
Он думал, что налитые молоком груди Эльвиры будут выглядеть совсем не эротично. Но, увидев продолговатый розовый сосок, понял, что лишь пытается себя обмануть.
Почувствовав магнетический взгляд его черных глаз, Эльвира подняла голову и у нее задрожали губы.
Она ожидала, что после рождения ребенка ее чувства к Леонардо изменятся, и убеждала себя, что вчерашние слова о любви были результатом послеродового гормонального всплеска, но сейчас одного взгляда на любимое прекрасное лицо было достаточно, чтобы ее поглотило непереносимо острое желание.
Леонардо вошел и поставил бутылку шампанского на тумбочку.
— Привет.
— Привет, — отозвалась она застенчиво.
Эльвиру смущало то, что вчера он видел ее совершенно беззащитной.
— Я решил заскочить к тебе перед работой.
И сразить меня наповал, мысленно добавила Эльвира.
— Я рада тебя видеть, — вслух ответила она.
Леонардо посмотрел на малышку, тихо посапывающую на руках матери. Неужели Марко тоже был таким крошечным?
— Как она тебе?
— Красавица! — с гордостью улыбнулась Эльвира.
Как и ее мать, подумал Леонардо.
— Можно мне подержать ее? Она не проснется?
— Возьми.
Он нагнулся, чтобы принять запеленатый комочек, и удивился ощущению, которое охватило его, когда он почувствовал теплое тельце в своих руках. Малышка пахла молоком и Эльвирой, и ему захотелось поцеловать ее сморщенный лобик.
Увидев, как Леонардо поцеловал ее ребенка, Эльвира почувствовала, что ее любовь к нему стала еще сильнее. Как бы ей хотелось самой оказаться в его крепких руках.
— Я позвонил твоему отцу, — сообщил он.
— И что? — спросила она с замирающим сердцем.
— Он просто счастлив. Наверное, целую минуту не мог вымолвить ни слова! Никогда бы не подумал, что Луис будет так горд, что у него родилась внучка.
Леонардо не хотелось рассказывать Эльвире о том, как неуютно он себя чувствовал, выслушивая поздравления Луиса и подвергаясь неизбежным вопросам, на кого больше похож ребенок: на него самого или на мать.
— А как Марко? — спросила Эльвира.
— Он очень взволнован. И мечтает увидеть малышку. Мы с ним заедем к тебе сегодня вечером.
Леонардо навещал Эльвиру дважды в день, пока спустя неделю она не выписалась из больницы. Леонардо вывел ее на улицу, где их поджидала машина.
Эльвира недоуменно уставилась на нее.
— Это что, новая машина? — обернулась она к нему.
— Да. — Он открыл перед ней дверцу. — Тебе нравится?
— Замечательная, — ответила Эльвира. — Но что случилось со старой?
— Ничего. Она стоит в гараже, на всякий случай. Поскольку нас теперь четверо, я просто решил, что нам нужна большая машина.
Он совсем не то имел в виду, яростно убеждала себя Эльвира, забираясь в салон.
Марко, который уже сидел внутри, поцеловал ее в щеку. Отец каждый день возил его в больницу, и всякий раз при виде новорожденной он полностью забывал о взрослых, целиком отдавая внимание малышке, крепко сжимавшей его палец в своем крохотном кулачке. Подмечая теплое отношение сына к Аделе, Леонардо чувствовал нечто похожее на угрызение совести. Он всегда полагал, что Марко будет его единственным ребенком, и не планировал иметь других детей. Теперь же поведение мальчика заставило его усомниться в своей правоте.
Вскоре дом наполнили детские вещички, шум, суматоха.
Сколько же нового привносит в жизнь маленький человечек! — удивлялся Леонардо. Но главное — домой вернулась Эльвира. Ему ее страшно не хватало, а теперь она вернулась, однако уже другим человеком.
Эльвире и самой трудно было поверить, что она стала матерью. Впрочем, это не мешало ей хлопотать вокруг малышки, которая, к счастью, была спокойной и веселой.
В отношениях же с Леонардо Эльвира продолжала чувствовать какую-то неловкость, ведь он прошел через многое: видел ее искаженное болью лицо, вытирал мокрый лоб во время схваток, наблюдал даже само появление младенца на свет. После возвращения из больницы он не дотрагивался до нее и ни разу не поцеловал. И, безнадежно подумала Эльвира, вряд ли когда-нибудь сделает это. Кто бы мог предположить, что не мои, а его чувства изменятся после рождения ребенка…
Однако она не могла не отметить, с какой заботой он украсил дом к их возвращению. В холле висели гирлянды из разноцветных воздушных шаров, во всех вазах стояли цветы, издающие восхитительный аромат. А из кухни доносился знакомый запах.
— Узнаешь? — улыбнулся Леонардо, заметив, что Эльвира принюхивается. — Мы с Полли решили приготовить к твоему возвращению именно это блюдо. Я разыскал для нее рецепт, а Марко сказал, что это будет прекрасным праздничным обедом.
— Он абсолютно прав. Спасибо вам за все! — ответила Эльвира.
Из кухни вышла Полли с широкой улыбкой на простодушном лице.
— Добро пожаловать домой! — сказала она и крепко обняла Эльвиру.
— Спасибо, Полли!
— Можно мне взглянуть на малышку?
Эльвира протянула ей сверток и вздохнула.
— Она такая красивая!
А Леонардо смотрел на молодую маму. Эльвира выглядела прекрасно, ее фигура обрела прежнюю стройность, и только грудь, полная молока, казалась гораздо больше, чем раньше. Впрочем, это только придавало ей сексуальности…
На Эльвире были светлые джинсы и алая блузка. Густую копну кудрей стягивала черная ленточка, а прелестное лицо светилось свежестью. Вот только в его выражении появилось что-то странное, отметил Леонардо. Она кажется далекой и бесстрастной, понял он, и, только когда обращается к дочери или к Марко, в ее взгляде появляется теплое чувство.
— Поднимись наверх и посмотри, что мы приготовили для Аделы, — предложил он.
— Можно мне немножко ее подержать? — с живостью предложила Полли. — А вы пока отдохнете.
— Конечно, можно! — улыбнулась Эльвира, хотя ей явно не хотелось расставаться с дочерью даже не минуту.
— Я помогу тебе, Полли! — важно произнес Марко. — Я видел, как ее пеленают, и знаю, как менять подгузники.
Эльвира последовала за Леонардо наверх.
— Куда мы идем? — взволнованно спросила она.
— Я покажу тебе комнату, которую отвел под детскую. Она рядом с твоей, — ответил Леонардо, слегка нахмурившись, потому что уловил в ее голосе настороженность.
Однако, оказавшись в детской, Эльвира забыла обо всем.
— Боже мой! — выдохнула она. — Как тебе удалось все это успеть?
Перед ней была самая необыкновенная детская, которую можно себе вообразить.
